Полководец
Шрифт:
Отход к Севастополю. Октябрь 1941 года
Итак, выслушав мнение командиров, посоветовавшись со всеми присутствующими на совещании, генерал Петров принял решение и отдал соответствующий приказ – и тем самым взял на себя всю ответственность за отвод армии к Севастополю.
Вот как об этом рассказано в воспоминаниях генерал-полковника артиллерии, а в те дни полковника и начальника артиллерии Приморской армии Н. К. Рыжи:
«Было бы неверно думать, что И. Е. Петров собрал Военный совет, дабы разделить с другими ответственность, опереться на мнение большинства. Командарм уже принял окончательное решение идти к Севастополю, с тем, чтобы его оборонять. Заседание Военного совета укрепило уверенность И. Е. Петрова в том, что поставленная войскам задача будет выполнена. К
Мне генерал Петров тут же приказал снять с фронта прежде всего тяжелую артиллерию, включая 51-й и 52-й полки, входившие раньше в 51-ю армию, и направить ее через Алушту и Ялту к Севастополю.
– Тяжелая артиллерия, – сказал он, – должна быть там раньше пехоты. Если понадобится, она поможет пехоте прорваться к севастопольским рубежам».
После войны я служил вместе с генерал-полковником Рыжи, он был командующим артиллерией Туркестанского военного округа. В пятидесятых годах механизация и моторизация наших Вооруженных Сил уже была завершена, и только в горнострелковых частях, исходя из их специфики, были оставлены кони. В этот период я командовал горнострелковым полком. Николай Кирьякович Рыжи был страстным любителем лошадей, вот он и приезжал иногда «отвести душу». Особенно ему нравился мой личный конь Агат арабских кровей. Будучи человеком очень тактичным, Николай Кирьякович, хоть и был намного старше меня по званию и по служебному положению, каждый раз спрашивал разрешения «посмотреть лошадок» и «размять Агата, чтобы не застоялся». Рыжи шутил при этом: «Вы, Карпов, командир новой формации, вам моторы, технику подавай».
Рыжи был прав, я кончал академию после Великой Отечественной войны, и кавалерия с ее хоть и высокими для своего времени темпами была для меня чем-то архаичным. Конь мой Агат действительно застаивался. Нравился он мне своей статью, огоньком в лихих глазах. У него был хвост трубой, что, как утверждал Рыжи, является верным признаком его арабского происхождения. Но все его красоты особого душевного волнения во мне в отличие от генерала не пробуждали. Однако я очень благодарен своему коню за то, что он послужил поводом для близкого общения с Николаем Кирьяковичем. За чашкой чая после верховой езды я услыхал от него очень много интересного. Чего стоит одна одиссея Рыжи при отходе из Севастополя, когда он на старенькой шхуне пересек Черное море.
Вернемся, однако, в армию, отходящую к Севастополю.
Отдав приказ и распределив маршруты между дивизиями, генерал Петров даже не подозревал, как скоро ему придется изменить намеченный план отхода. В эту же ночь он получил сведения о том, что передовые части противника прорвались по приморской дороге и вышли к реке Альме, которую Петров назначил первым рубежом обороны при отходе. Надо было немедленно искать другие пути отхода и поставить новые задачи дивизиям, которые уже успели сняться с места и выйти на ранее определенные им маршруты. Очень нелегкое это дело – повернуть целую армию, не имея устойчивой связи, под постоянными бомбежками врага и нажимом его сухопутных войск, да еще ночью! Верный своей привычке личным общением решать с командирами самые трудные вопросы, Петров немедленно выехал к командиру 95-й дивизии, начальника штаба Крылова отправил в 172-ю, еще нескольких работников штаба – в другие дивизии и части. Благодаря этому на первый взгляд простому и естественному способу руководства Петров и его штаб без путаницы, без кривотолков и ошибок, избежав потерь от неожиданных столкновений с противником, в короткое время повернули огромную массу войск и направили ее в обход Симферополя на юго-восток, опять-таки на горные рубежи и дороги, потому что степное пространство уже было занято немецкими войсками. Вся наша тяжелая артиллерия и часть тылов, предусмотрительно отправленные Петровым в первую очередь, еще до отхода частей, из-под самого носа противника ушли по шоссе через Алушту и Ялту на Севастополь. Если бы не эта предусмотрительность командующего, пять полков тяжелой артиллерии достались бы врагу, так как по горным дорогам они бы не прошли.
Управляя
О том, как складывались события дальше, лучше всего свидетельствует рассказ маршала Крылова, находившегося в те дни рядом с Петровым:
«Петров осознавал: организация сухопутной обороны города, очевидно, так или иначе ляжет на его плечи. Непрестанно об этом думая, он мучился, что не знает ни состояния оборонительных рубежей, ни какова там обстановка вообще. У Ивана Ефимовича возникал вопрос, не следует ли ему для пользы дела поспешить в Севастополь с полевым управлением, чтобы к подходу основных соединений уже быть на месте.
Вопрос этот, трудный для командарма, поскольку речь шла об его отрыве от главных сил армии, был решен после того, как И. Е. Петров встретился в Алуште с командующим войсками Крыма вице-адмиралом Г. И. Левченко.
Гордей Иванович, старый моряк, жил в те дни судьбой Севастополя. Он был убежден, что теперь и его место там. А Петрову приказал ехать туда немедленно, поторопиться. «У вас есть генералы, которые доведут войска, – сказал Левченко Ивану Ефимовичу, – а вам надо сейчас быть в Севастополе и вместе с командованием флота создавать надежную оборону…»
Итак, 2 ноября Петров вместе с полевым управлением выехал через Алушту в Севастополь и 3-го прибыл туда.
Отправляясь в Севастополь, Петров поручил руководство отходящими частями командиру 25-й дивизии генералу Т. К. Коломийцу, с которым поддерживал постоянную связь по радио, и фактически продолжал управлять действиями армии.
Первая попытка захвата Севастополя. Ноябрь 1941 года
Когда стало известно о прорыве врага в Крым и угрозе, нависшей над Севастополем, Военный совет Черноморского флота объявил Севастополь на осадном положении. В городе был создан городской комитет обороны под председательством первого секретаря горкома Б. А. Борисова.
Командование Черноморского флота сделало все возможное, чтобы отразить первый натиск врага. С кораблей списывались краснофлотцы. Из них создавались пешие батальоны, которые выдвигались на позиции. Тыловые и специальные подразделения морской базы и даже тылов Приморской армии, находившиеся в городе, тоже вливались в создаваемые батальоны и уходили на фронт. Очень большую работу проделали артиллеристы военно-морской базы. Артиллерия береговой обороны предназначалась для ведения огня по противнику, ожидаемому с моря, долговременные бетонные укрытия для орудий строились именно с таким расчетом. Никто не предполагал, что придется отбивать врага, наступающего на Севастополь с суши. И все же артиллеристы береговой артиллерии своевременно встретили врага.
Кстати, момент, с которого началась оборона Севастополя, определяется достаточно точно. Это 16 часов 35 минут 30 октября, когда береговая батарея № 54 под командованием старшего лейтенанта Ивана Заики открыла огонь по авангарду войск Манштейна – сводной моторизованной бригады Циглера. Батарея Заики находилась в сорока километрах от Севастополя, она тоже готовилась для отражения морских десантов, а стрелять пришлось по танкам и автомашинам с пехотой.
Позднее батарея Заики, окруженная пехотой противника, героически сражалась до выхода из строя последнего орудия, после чего часть личного состава удалось вывезти в Севастополь, а Заика с группой, прикрывавшей отход батарейцев, ушел в партизаны, где командовал партизанским отрядом, а позднее вернулся на флот.
Моряки при отражении первой попытки захватить Севастополь проявили образцы героизма, примеров тому много, приведу лишь один из них. 7 ноября, в день 24-й годовщины Октябрьской революции, группа краснофлотцев под командованием политрука Н. Д. Фильченкова вступила в схватку с 15 танками врага. Бутылками с горючей смесью Иван Красносельский поджег три танка, Юрий Паршин, Даниил Одинцов – по одному, Василий Цибулько подбил танк связкой гранат. Но шли другие танки, тогда Фильченков бросился под гусеницы с гранатами, то же совершили Одинцов и Паршин. Всем пяти погибшим черноморцам присвоено звание Героев Советского Союза, они первые севастопольские Герои. П. А. Моргунов, бывший комендант береговой обороны Севастопольской морской базы, в своей книге «Героический Севастополь» так подводит итоги отражения первой попытки захвата города: