Поллианна вырастает

Портер Элинор

Бостон был для Поллианны совершенной новостью, и, разумеется, Поллианна для Бостона — той его части, которая удостоилась знакомства с нею — новостью ничуть не меньшей.

Девочка объявила, что Бостон ей понравился, но было бы лучше, если бы он не был таким большим.

— Понимаете, — серьезно объясняла она в разговоре с миссис Кэрью на следующий день после своего приезда, — я хочу увидеть и узнать его весь … и не могу. Это точно так же, как за праздничным обедом у тети Полли: так много блюд (то есть того, что здесь нужно посмотреть), что ничего не ешь (то есть не смотришь), потому что все время пытаешься решить, что съесть (то есть посмотреть)… Конечно, — набрав

воздуха, торопливо продолжила она, — можно только радоваться, когда чего-нибудь много… то есть, разумеется, если это что-нибудь хорошее , а не такое, как лекарства или похороны! Но мне всегда хотелось, чтобы праздничные обеды тети Полли можно было растянуть на те дни, когда нет ни торта, ни пирога… и точно так же с Бостоном. Как было бы хорошо, если бы я могла взять хоть частичку его с собой в Белдингсвилл, и тогда следующим летом у меня тоже было бы что-нибудь новое. Но это конечно же невозможно. Город не торт с глазурью, хотя даже торт не очень хорошо сохраняется. Я пробовала оставлять его на другой день — он засыхает, особенно глазурь. Поэтому я считаю, что надо есть торт и получать удовольствия тогда, когда их тебе предлагают; так что я хочу посмотреть все, что могу сейчас, пока я здесь.

В отличие от тех, кто считает, что знакомство с миром следует начинать с самых отдаленных его уголков, Поллианна начала «смотреть Бостон» с детального обследования своего непосредственного окружения — великолепной резиденции на Коммонуэлс-авеню, где она теперь жила. Это, наряду с начавшимися школьными занятиями, поглощало в первые дни все ее время и внимание.

Так много нужно было увидеть и так много узнать, и все было таким чудесным и красивым — от маленьких кнопок, на которые стоило лишь нажать, как комнаты заливал свет, до огромного и безмолвного бального зала, увешанного зеркалами и картинами. Много было и прекрасных людей, с которыми нужно было познакомиться, поскольку кроме самой миссис Кэрью в доме жили еще и Мэри, которая убирала комнаты, открывала дверь, когда кто-нибудь звонил, и каждый день провожала Поллианну в школу и встречала после занятий, и Бриджет, которая готовила обед, и Дженни, которая подавала на стол, и Перкинс, который водил автомобиль. И все они были такие замечательные… и такие «особенные»!

Поллианна приехала в Бостон в понедельник, так что до первого воскресного дня успела пройти целая неделя. В то утро она спустилась в гостиную с сияющим лицом.

— Я люблю воскресенья, — радостно вздохнула она.

— Вот как? — В голосе миссис Кэрью звучала усталость человека, который не любит ни одного дня недели.

— Да, из-за церкви и воскресной школы. Вам что больше нравится — церковь или воскресная школа?

— Мне… право же… — неуверенно начала миссис Кэрью, которая редко посещала церковь и никогда даже не заглядывала в воскресную школу.

— Трудно сказать, правда? — подхватила Поллианна с сияющими, но серьезными глазами. — Но я больше люблю церковь — из-за папы. Понимаете, он был священником. Сейчас он, разумеется, на небесах с мамой и моими братиками и сестричками, но я часто пытаюсь вообразить, что он здесь, со мной, и сделать это легче всего в церкви, когда говорит священник. Я закрываю глаза и представляю себе, что там на кафедре мой папа, и это очень помогает. Я так рада, что мы можем воображать, а вы?

— Я бы этого не сказала.

— Ах, но только подумайте, насколько то, что мы воображаем , лучше того, что есть на самом деле… хотя для вас это конечно же не так, ведь все, что у вас есть на самом деле , такое необыкновенно приятное.

Миссис Кэрью собралась сердито возразить, но Поллианна торопливо продолжила:

— И то, что есть теперь на самом деле у меня, конечно же гораздо лучше того, что было прежде. Но все время, пока я болела и не могла ходить, мне просто приходилось только и делать, что воображать, как можно усерднее. Да и теперь я, разумеется, часто это делаю… ну, вот как с папой и все такое… И сегодня я как раз собираюсь воображать, что это папа говорит с кафедры. Когда мы пойдем?

— Пойдем?

— В церковь, я хочу сказать.

— Но, Поллианна, я не… то есть я предпочла бы не… — Миссис Кэрью откашлялась и снова попыталась сказать, что совсем не собирается идти в церковь и что почти никогда туда не ходит.

Но перед ней было личико с доверчивым выражением и счастливые глаза, и она не смогла сказать то, что хотела.

— Ну, я думаю… четверть одиннадцатого… если мы пойдем пешком, — ответила она наконец, почти сердито. — Церковь в двух шагах отсюда.

Вот так и случилось, что в это солнечное сентябрьское утро миссис Кэрью, впервые за много месяцев, заняла свое место на старой скамье семейства Кэрью в весьма фешенебельной и со вкусом отделанной церкви, в которую ходила еще девочкой и которой до сих пор оказывала большую поддержку, насколько это касалось денежных пожертвований. Для Поллианны та воскресная утренняя служба оказалась и радостной, и удивительной. Чудесное пение хора в парадном облачении, переливающиеся яркими красками витражи, взволнованный голос проповедника и благоговейное молчание присутствующих на богослужении прихожан — все это наполнило сердце девочки восторгом, заставившим ее на время онеметь и лишь у самого дома, она с жаром воскликнула:

— Ах, миссис Кэрью, я все думаю, как это хорошо, что нам не приходится жить несколько дней одновременно!

Миссис Кэрью нахмурилась и внимательно взглянула на девочку. Миссис Кэрью была совсем не расположена выслушивать поучения. Ей только что пришлось вытерпеть одну проповедь с кафедры, и она не желала слушать вторую от этого ребенка. Кроме того, теория «живи одним днем» была излюбленной доктриной Деллы. Разве не Делла всегда говорила: «Но ведь тебе. Рут, не приходится жить одновременно больше одной минуты, а в течение одной минуты человек может вынести любое страдание».

— Вот как? — проронила миссис Кэрью в ответ на слова Поллианны.

— Да. Вы только подумайте, что я стала бы делать, если бы мне в один день пришлось прожить и вчера, и сегодня, и завтра, — вздохнула Поллианна. — Столько всего совершенно замечательного сразу! А так у меня было вчера, а теперь я живу сегодня, и завтра еще только наступит, и следующее воскресенье тоже. Честное слово, миссис Кэрью, не будь. сегодня воскресенье и так тихо на этой улице, я бы затанцевала, запела и закричала от радости. Мне было бы не удержаться. Но так как сегодня воскресенье, мне придется подождать, пока мы придем домой, и только тогда пропеть псалом… самый радостный из всех, какие я только помню. А вы знаете, миссис Кэрью, какой самый радостный?

— Нет, боюсь, что не знаю, — слабым голосом отозвалась миссис Кэрью с видом человека, пытающегося вспомнить что-то забытое.

Если вам очень плохо и вы ожидаете услышать в виде утешения, что в один день нужно вытерпеть не больше страданий, чем он может вместить, а вам вдруг заявляют, что все хорошо и вам просто повезло, так как не приходится переживать все радости в один день, — такое заявление, мягко говоря, обезоруживает.

На следующее утро, в понедельник, Поллианна впервые отправилась в школу одна. Теперь она отлично знала дорогу, да и идти было недалеко. Школа очень понравилась Поллианне. Это была небольшая частная школа для девочек, которая принесла Поллианне совершенно новые в своем роде впечатления. А она любила новые впечатления.