Полная история ислама и арабских завоеваний
Шрифт:
Ангел Джабраил, – утверждал Мухаммед, – велел ему употреблять для очищения рта именно мисуак. И после еды мисуак лучше двух служанок.
Также он велел своим последователям промывать по утрам нос, процедура эта, как мы понимаем, важна для здоровья, о чем Мухаммед, видимо, знал по собственному опыту, а к тому же во время сна в носу, как он утверждал, поселяются духи.
Такие же подробные разъяснения следовали и о том, почему по утрам необходимо не только помолиться, но еще и умыться, причем в чистой воде, а не из тазика.
Все эти гигиенические правила были хорошо известны и до Мухаммеда, но он систематизировал эти нормы и провозгласил
Община собиралась почти каждый день по очереди в домах исламистов. Мухаммед произносил для начала небольшую проповедь, а затем верующие приступали к молитве. Пророк громко произносил небольшой фрагмент молитвы, а собравшиеся хором повторяли его слова. В положенных местах Мухаммед совершал поясные или земные поклоны, и вся община повторяла их за ним. Но, однако, в тесно населенной Мекке, не привлекая чужого внимания, молиться становилось все сложнее, и община стала уходить по ночам в пустыню. За это время она сильно сплотилась и стала настоящим братством, связанным узами как духовными, так и материальными.
Но Мухаммеда, хоть он и радовался подобному успеху, не покидало беспокойство. С самого начала создания общины видения ангела прекратились. Даже глядя на энтузиазм и преданность новообращенных, на укрепляющуюся общину, Мухаммед не радовался, как прежде, а все чаще и чаще впадал в глубокое уныние, даже депрессию, и согласно легенде порою даже размышлял о самоубийстве. Ислам осуждает самоубийц, а также людей, впавших в уныние, но, видимо, состояние Мухаммеда было таково, что он, не получая новых откровений, порою разочаровывался не только в той общине, что создал, но переставал верить в Бога и загробную жизнь.
Опасался он, по всей видимости, и того, что его община так и останется не слишком значительной сектой, каких было вокруг множество: знатные люди Мекки не хотели становиться исламистами, и приток верующих в общину, и так слабый, остановился окончательно.
Мухаммед стал в одиночку уходить в пустыню и целыми днями там ходил, не зная, что ему делать, и всматривался в пропасти, раздумывая, не стоит ли ему туда прыгнуть. Как-то, в минуту полного отчаяния, Мухаммед, давно присмотревший себе высокий и смертельно опасный обрыв, решился свести счеты с жизнью, но как только он дошел до обрыва и стал на самый край перед бездной, как ему явился Джабраил и произнес:
– Не забывай, ты Пророк Бога!
Это видение помогло Мухаммеду избавиться от острых приступов депрессии, но радикально его настроение не улучшило. Причина его, видимо, была в том, что он не мог донести свою веру до множества людей, а не только в отсутствии видений.
Свои блуждания по пустыням вокруг Мекки Мухаммед не бросил, и однажды, подняв голову, он увидел ангела, посещавшего его на горе Хира. Тот восседал на огромном троне, и выглядело это все устрашающе.
Известный арабист, академик В. В. Бартольд, считал, что Мухаммед и в самом деле мог видеть фигуру во все небо, но это было лишь отражение его самого. В науке этот эффект носит название «Броккенского призрака». Это явление часто наблюдается в Германии, в районе горного массива Гарц. Именно на горе Броккен, согласно поверьям, нечисть празднует Вальпургиеву ночь, отпугивая с помощью призрака случайных посетителей. Во многих книгах по оптике есть вполне удачные фотографии этого эффекта, когда увеличенная в сотни раз тень человека падает на утренний туман, и складывается впечатление, за счет того что тень простирается в глубь тумана, что изображение находится очень далеко.
Мухаммед, как только ангел исчез, устремился домой и, пожаловавшись на видение жене, отправился в любимую беседку, где лег, завернувшись по привычке в плащ. И тут же услышал голос, который был настолько мощен, что мог принадлежать только Богу:
– О завернувшийся!
Встань и увещевай!
И Господа твоего возвеличивай!
И одежды свои очисть!
И скверны беги!
И не оказывай милость, стремясь к большему!
И ради Господа твоего терпи!
Мухаммед понял, что это, фактически, приказ начинать публичные проповеди, ему повелевают выйти из тени на свет.
Начало публичных проповедей
Несмотря на то что Мухаммед и его сторонники всячески скрывали новую религию и факт существования своей общины, понятно, что в таком городе как Мекка вряд ли что возможно утаить долгое время. Горожане давно уже догадывались о том, что эти люди, хотя и похожи на ханифов, исповедуют все-таки какую-то свою веру. Поэтому обращение Мухаммеда к публичной проповеди не стало ни для кого откровением.
В Мекке не было ни правительства, ни человека, который бы исполнял какие-либо подобные функции. Все необходимые для жизни города вопросы решались на общем собрании глав и старейшин кланов, которые проходили в Доме собраний.
В случае какого-либо важного события, требующего вмешательства горожан, собрать мекканцев мог любой человек. Этим и воспользовался Мухаммед. Рано утром он поднялся на холм ас-Сафа, расположенный в центре Мекки, и, перечислив поименно представителей всех кланов, увещевал их прийти в Дом собраний.
Это обращение вызвало панику – обычно общий сбор объявлялся при нашествии кочевников из других племен или в подобных же не слишком приятных случаях. Многие мекканцы явились на собрание уже с оружием. Но Мухаммед стал говорить о едином Боге, жизни после смерти и необходимости молитвы и добрых дел. Мекканцы молчали. Настроенные на то, что случилось что-то страшное, они ожидали чего угодно, но только не религиозной проповеди. Когда же Мухаммед объявил, что он Пророк, то тревога сменилась смехом, и собравшиеся, смеясь в голос, стали свистеть и улюлюкать.
Дядя Мухаммеда Абу аль-Узза один из первых начал выкрикивать ругательства, и Мухаммед, пока еще всеобщий шум не заглушил его голос, начал полемизировать с дядей, предрекая тому, что он будет гореть в аду, а его жена Ум Джамиль будет подкладывать дрова. Абд аль-Уззу с тех пор получил на остром мекканском языке новое прозвище Абу Лахабом («Тот, кому уготовано место в аду»), и это, собственно, был единственный результат проповеди. Мухаммед не ожидал многого, но полное фиаско его потрясло и снова вогнало в депрессию.
Но Аллах не позволял ему больше лежать, завернувшись в плащ:
– Встань и проповедуй! – снова говорил ему голос. – Советую начать со своей родни.
Мухаммед разослал приглашения клану хашимитов, который уже давно утратил свое значение в Мекке и вполне подходил для «целевой группы». Дома у Мухаммеда собралось около сорока человек из клана. Пришли и дяди Мухаммеда: Абу Талиб, Аббас, Хамза и даже свежепереименованный Абу Лахаб решил не пропускать новой проповеди.
Сначала поговорили о делах, затем сели пировать. После щедрого угощения Мухаммед попытался проповедовать, но Абу Лахаб воскликнул: