Полная история масонства в одной книге
Шрифт:
В сущности, Англия дала только внешний толчок, и хотя в основу первых немецких лож были положены «Книга конституций» Джеймса Андерсена и ритуал Причарда, этим влияние английского масонства в общем-то и ограничилось.
«Шотландские» ложи
Простота организации масонского ордена и ясность его целей довольно скоро перестали удовлетворять амбициям тех кругов немецкого общества, в которых масонство получило наибольшее распространение. Им хотелось вычурности, мистики, древности и тайн – всего того, что выделило бы их из среды простых смертных и подняло на недосягаемую ступень. Это стремление прежде всего выразилось в желании окутать прошлое масонства покровом непроницаемой тайны и отодвинуть его возникновение как можно дальше в глубь веков, в Средневековье или
Эти поиски таинственной, скрывающейся в глубине веков мудрости повлекли за собой появление так называемых «шотландских» лож. Сами ложи не имели никакого отношения к Шотландии, ибо возникли во Франции, но их характерной особенностью было то, что помимо трех обычных они признавали и другие, еще более высшие степени, причем считалось, что масоны, обладающие этими высшими ступенями, обладают, соответственно, и высшим знанием, которое, дескать, хранилось в шотландских ложах со времен незапамятной древности. (Вспомним в этой связи «историю» шотландского масонства Майкла Рамсея.)
В Германии «шотландские» ложи с самого начала образовали особый, независимый от других масонских организаций орден, члены которого называли себя «шотландскими мастерами». Первая «шотландская» ложа была образована в 1741 году в Берлине членами ложи Aux Trois Globes под названием L\'Union («Согласие»). Вторая ложа возникла в 1744 году в Гамбурге и носила название Judica; ее основателем был граф фон Шметтау. Вслед за ними возникли такие же ложи и в нескольких других городах Германии: в Лейпциге (1747) и во Франкфурте-на-Майне (1753). Все они, естественно, притязали на право господства и управления всеми немецкими масонами.
Случилось так, что мирный период существования немцев и французов был прерван войной, известной в истории под названием Семилетней. Во время ее в немецкий (точнее – прусский) плен попал французский офицер маркиз де Лерней, масон со стажем, хорошо знакомый с системой высших степеней, которая сложилась во Франции при гроссмейстере Великой ложи Франции графе Клермоне и которая была насквозь пропитана духом дворянского протекционизма. Де Лерней подружился с бароном фон Принценом, мастером Великой Берлинской ложи Zu den 3 Weltkugeln (переиначенная в связи с войной на немецкий лад уже упоминавшаяся ложа Aux Trois Globes , который пользовался в то время большим влиянием среди немецких масонов, и они с согласия самого графа Клермона основали в Германии новую масонскую организацию «Капитул избранных братьев Иерусалимского рыцарского ордена» (или в обиходе просто Клермонский капитул).
Капитул, согласно своему уставу, кроме трех обычных степеней имел четыре высших, носивших довольно претенциозные названия. Кроме того, ложа приняла, как само собой разумеющийся факт, французскую легенду о происхождении истинного масонства от средневековых рыцарей-тамплиеров, поэтому ее члены, в противовес всем другим масонам, считали себя подлинными наследниками тайных знаний Средних веков, которым якобы владели тамплиеры.
На этой волне в 1751 году и возникла новая организация – так называемый «Светлейший орден строгого соблюдения заветов», члены которого тоже считали себя преемниками тамплиеров и так себя и величали – неотамплиерами. Подоплека здесь в том, что «Светлейший орден» был основан неким бароном фон Гундом, который утверждал, что в бытность его в Париже незримые начальники шотландских тамплиеров назначили его главой немецких масонов Нижней Германии и что никто, кроме него, не уполномочен ими посвящать в высшие масонские степени. Есть, мол, некие неведомые верховные силы, которые внушают ему необходимость восстановить «тамплиерское» основание масонства.
Сейчас трудно установить, действовал ли фон Гунд с чистыми помыслами или им руководила тривиальная жажда власти. Как и многие мистификаторы, он обещал своим адептам раскрыть истинную масонскую тайну, и в результате вокруг него, помимо истинных духовно стремящихся, собрались двусмысленные личности и шарлатаны. Так или иначе, но орден фон Гунда явился средоточием мечтателей, пытавшихся возродить рыцарство, и отчаявшихся оккультистов, стремившихся к возврату исконного масонского спиритуализма.
Введенная фон Гундом система получила название «Строгого чина», так как она требовала безусловного подчинения от всех принявших ее. В новой организации была введена еще более сложная градация степеней, чем в Клермонском капитуле. Трем масонским степеням (Ученика, Подмастерья и Мастера) он противопоставил особую иерархию, которая предусматривала в шестой степени квалификацию герольда. Помимо трех первых были учреждены степени Шотландского Мастера, Новиция, Тамплиера (последняя в свою очередь делилась на три класса: Всадники, Оруженосцы и Союзники), а над ними главенствовала учрежденная в 1770 году высшая степень – Eques Professus . Усложнен был также и ритуал ордена – его приблизили к обычаям средневековых рыцарских орденов. Короче, все дело было поставлено таким образом, чтобы польстить аристократическому тщеславию тех кругов, к которым обращался фон Гунд.
Эта «игра в Средневековье» имела необычайный успех. В короткое время орден «Строгого чина» сделался господствующим в Германии, и другие масонские ложи стали переходить под его начало, подписывая «акт повиновения» орденским властям – «неведомым верховным силам». Вся структура и деятельность ордена были покрыты такой таинственностью, что от рядовых членов скрывались даже его цели, которые будто бы были известны только «незримому» руководству.
Из всех этих конкурентов, противостоявших ордену «Строгого чина» и претендовавших на высшую мудрость, одно время едва ли не самым серьезным был основанный Штарком в 1767 году «Тамплиерский клерикат». Целью Штарка было сблизить масонство и католицизм (видимо, именно поэтому сам Штарк и перешел позднее в эту религию). В противоположность Гунду он утверждал, что высшие тайны ордена тамплиеров были унаследованы не светскими рыцарями, а духовными людьми. Так что если в деятельности Гунда до некоторой степени можно видеть попытку возродить идеалы феодального рыцарства, то Штарк олицетворял притязания католического духовенства на господство над мирянами.
Одно время Штарка даже обвиняли в тайном пристрастии к иезуитству – обвинение, на которое он так и не ответил. Действительно, образ действий Штарка сильно попахивал иезуитством, да и использовал он те же приемы: стремился втереться в доверие влиятельных лиц, состоял учителем при двух или трех принцах, да и умер в придворной должности главного дармштадтского проповедника. Одно время он даже хотел было заключить формальный союз с орденом «Строгого чина», и фон Гунд готов был пойти ему навстречу в обмен на кое-какие тайны масонства, но Штарк вместо этого стал просить у него денег, и они так и разошлись – если не врагами, то конкурентами. Позднее Штарк сочинил сатирический роман, где дал иронически-насмешливое описание ордена «Строгого чина».
В 1775 году в Брауншвейге состоялся конгресс, на котором орден попробовал перестроиться на более-менее демократической основе. Во главе всего ордена была поставлена Великая ложа, которая должна была состоять из выборных уполномоченных от отдаленных лож. Чтобы подчеркнуть разрыв ордена с его прошлым, решено было изменить его прежнее название («Строгий чин»), после чего орден стал называться «Соединенными немецкими ложами».
После этого звезда «Строгого чина» стала быстро угасать. Вскоре начало выясняться, что в его составе было много людей приблудных и шарлатанов, да и сам состав был довольно заурядным. Члены франкфуртской ложи, входящей в орден, еще в 1772 году в своем послании к принцу Гессен-Дармштадскому точно определили, что именно привлекало людей в «Строгий чин». «Слишком хорошо известно, – писали они, – что побудительными причинами к вступлению в наш достопочтенный орден часто служат простое любопытство, искание выгод, преувеличенное представление о тайнах, в действительности там не имеющихся, ожидание всякого рода удовольствий и забав и тому подобное… Общество свободнорожденных людей, состоящее из представителей всех наций, распространившихся по всем частям света, не может долго существовать в согласии с правилами „Строгого чина”, точно так же как поименованное общество, в котором господствуют беспорядок, распутство, ссоры, расточительность и своекорыстные цели, не может надеяться, чтобы в нем долго оставались разумные люди».