Полночь и магнолии
Шрифт:
Не дождавшись очередного вопроса, он повернул ее и стал расстегивать корсет. Когда она уже была полностью раздета, он взглянул на ее обнаженное тело и нахмурился: на ее пахнущей магнолиями коже были ярко-красные отметины от корсета. Он знал, что это по его вине она стала носить корсет, чтобы стать настоящей леди. Он знал, что корсет доставлял ей большое неудобство, что ей даже больно было в нем ходить.
— Пичи, — прошептал он. — Прости меня! Нагнувшись, он стал целовать каждую красную отметину на ее теле. И она тоже стала его целовать. Ее инициатива, ее молчаливые жесты очень поразили Сенеку. Он положил ее сверху себя так, что ее тело вытянулось во всю его длину.
Ритм… Это самое древнее начало в любовной игре. Он понял, что она уже усвоила это — тысячелетний инстинкт проснулся у нее в крови.
Начался брачный ритуал: мужчина пришел к женщине, женщина пришла к мужчине. Он двигался с нею вместе, улавливая каждое ее движение. Его плоть стала увеличиваться в размерах и, когда он почувствовал с ее стороны такое же страстное желание, как и у него, он перевернул ее на спину и склонился над ней.
— Боже! Какая же ты сладкая!!! — пробормотал он и раздвинул своею рукой ее ноги.
Он почувствовал, что она уже была готова принять его и стал ласкать пальцами ее влагалище. По прежнему опыту он уже знал, что эта ласка особенно возбуждает ее — так, что она начинает стонать и извиваться. Сегодня он намеревался довести ее до экстаза прежде, чем она почувствует боль, прежде, чем станет женщиной.
Признаки нарастающего экстаза уже появились у Пичи. Она была счастлива. Но она хотела такого же экстаза и с его стороны.
— Сенека! Я не хочу, чтобы все было так, как той ночью. Я хочу, чтобы мы вместе с тобою ощутили блаженство, — прошептала она.
Ее наивность тронула его до глубины души.
— Я только хочу подготовить тебя, — произнес он.
— Я не боюсь, Сенека! Возьми мою невинность! Осчастливь меня! — просила она. — Я хочу, чтобы это произошло здесь и сейчас же.
— Да, моя дорогая, — прошептал он. — Это случится сегодня.
Он читал в ее глазах каждое ее желание. Он донимал все без слов. Сенека лег сверху и… вошел в нее. Медленными, вращательными движениями он дошел до ее невинности и остановился. Тем временем она сама обвила ногами его за талию, и он резким толчком вошел в нее еще глубже…
— Сенека?! — воскликнула она.
— Жена… — ответил он. — Моя жена! У Пичи скатилась слезинка по щеке, и он слизал ее своим языком. Он понимал, что причинил ей боль, что она почувствовала ее, но ничего больше так и не сказал.
Но он продолжал двигаться внутри нее… Он знал, что на смену боли придет блаженство.
— Ты был прав, Сенека, — прошептала она ему на ухо. — Я не поняла, как все это случилось и, действительно было больно…
— Жена? — спросил Сенека.
— Что, мой муж? — переспросила она.
— Еще не все, — произнес он.
— Как не все? — улыбаясь спросила она. — Ты еще не закончил эти вращения.
— Пичи, — прошептал он, надавливая всем своим телом на нее. — Ты так описываешь все это своим языком, что у меня даже в голове не умещается. Любовь — это не «вращения».
Она поцеловала его в щеку и спросила:
— А тогда что же это? — вновь спросила она.
— Подожди, моя дорогая, — ответил он.
— Сенека, ты сказал, что еще не все закончено, ты сказал…
— Я знаю, что я сказал, Пичи, — засмеялся он. Он никогда не испытывал такого блаженства, как сейчас.
— Как мне тебя научить чему-то, если ты меня постоянно останавливаешь? — спросил ее поддразнивая Сенека.
— Прости, больше не буду, — прошептала она.
— Ты только обещаешь, — вновь поддразнил ее он.
Он ласкал ее тело, ее грудь, а затем вновь глубоко вошел в нее. На этот раз он любил ее сильно, упорными ударами, не снижая темпа и не прерываясь. Пичи уловила этот ритм и стала двигаться с ним в такт. Обхватив его руками за шею, она глубоко вдыхала его мускусный запах и сосредоточилась на удовольствии, которое вдруг вспыхнуло в ней. По ее телу начала разливаться сладкая истома и ее самочувствие сейчас исключительно зависело от Сенеки. А Пичи ничего подобного в своей жизни не испытывала!
— Чудовище!!! — произнесла она, так как больше ничего не могла произнести. Она начала глубоко дышать, застонала. С ним происходило то же самое… Пичи вошла в экстаз… Сенека — тоже! О, Боже! Она испытывала блаженство вместе со своим мужем, который любил ее!
— Пичи! Я люблю тебя, моя принцесса! — прошептал он.
— И я люблю тебя, Сенекерс, всем своим сердцем и душой, всем своим телом и даже глазами, и даже ногтями. А еще знаешь что? — спросила она.
— Что? — переспросил он. Она сказала, чуть улыбаясь.
— Ты тяжеленный медведь.
Сенека громко расхохотался и повалился на матрасы, которые под ним провалились. Пичи легла ему на грудь, положила свою ладошку на левый сосок и почувствовала, как сильно бьется его сердце.
— О чем ты думаешь, принцесса? — спросил он. Она наклонила свою лицо к нему и прошептала:
— Я думаю о том, как же не прав был мой батюшка?! Ведь возможно же два раза войти в одну реку!!!
Сенека вновь громко рассмеялся. А затем, когда его веселье прошло, он заглянул Пичи в глаза и спросил:
— Ты сейчас пронзишь мое сердце, жена?
Пичи рассмеялась и ответила:
— Муж, я сделаю это тогда и столько раз, сколько ты захочешь, — ответила она.
Он страстно поцеловал ее. Он вновь желал ее, свою жену, и он знал, что никогда не перестанет желать ее.
— Пичи! — произнес он и улыбнулся снова.
— Что, Сенека? Что здесь смешного? — удивилась она.
Перебирая пальцами ее прекрасные локоны, он вспомнил, как однажды пообещал ей доставить чудо-удовольстие. «Какую жгучую страсть она возбуждает во мне — один ее взгляд — и я на небесах!» — подумал он про себя.