Полночное предательство
Шрифт:
Она указала на шкафчик сверху.
— Черника или клюква?
— Обычно я не завтракаю, — она скользнула на стул.
— А я обычно к нему не просыпаюсь, — Конор выложил маффины на тарелки и поставил на черную гранитную столешницу. — Дожидаюсь закрытия бара каждую ночь. Не ложусь спать раньше трех.
Луиза выбрала кекс с клюквой и попробовала его.
— Братья и сестра в этом не помогают?
— Пэт берет пару ночей в неделю, а Дэнни уехал в Мэн. Джейни мы одну не оставляем.
— Значит, вся ответственность на тебе.
— Ну, я одинок. Мне проще, — Конор опустился
Взгляд Луизы стал печальным. Она отодвинула кекс.
— Почти нечего рассказывать. Я — единственный ребенок.
— Ты близка с родителями? Скучаешь по ним? — подтолкнул он ее. Нежелание Луизы говорить о семье было тревожным звоночком. После истории с Барбарой для Конора такая скрытность — красный флаг.
— Моя мама умерла, когда мне было десять.
— Мне жаль. Я потерял родителей в двадцать. Джейн и Дэнни младше. Им было сложнее.
— Вы с Пэтом их вырастили, да? — она перевела разговор на него. Неудивительно.
— Пэт тогда вкалывал за всех. Я тогда учился в колледже. А он управлял баром и не мог заниматься Дэнни и Джейн.
— Поэтому ты бросил учебу.
— Пустяки, — отмахнулся он. У него не было ни времени, ни желания возвращаться в колледж.
— Какой была твоя специальность?
— Педагогика и история.
— Ты хотел быть учителем, — Луиза поставила на стол кофе.
— Да.
— Ты был разочарован? — спросила она.
— Ни капли, — тогда горе поглотило его полностью, не оставив места для сожалений о таких вещах. — Смерть родителей изменила мое восприятие мира. Казалось, кто-то заменил цветную пленку черно-белой. Единственное, что было важным, — провести через это Дэнни и Джейн. Они были детьми.
Как Луиза. Может, ему не стоило винить ее за скрытность.
— Это было давно, — сказал он. — План изначально был другим, и сперва было непросто, но вот он я — успешный бизнесмен. Мне нравится, как сложилась моя жизнь. Все эти годы я был сам себе начальником, и работать на кого-то уже не хочется. — Конор встал, опустил тарелку в посудомоечную машину и выбросил одноразовый стакан. — Какие планы на день?
— Мне на работу к девяти. Я хотела заглянуть в квартиру Зои и поговорить с соседкой, а потом к ее парню, пока они не отправились на занятия или работу. Если ты свободен…
— Рановато для визитов.
— Да. — Крепко сжатые губы выдавали ее решимость. — Но нет времени на любезности, — она перевела взгляд на табло микроволновой печки, где высвечивалось время. — Зои нет уже тридцать два часа.
— Что ж, тогда я твой. — Черт, он не хотел, чтобы это прозвучало двусмысленно.
— Я рада, — сказала она. — Тогда переоденусь.
«Я рада» — что это значило?
— Могу я принять душ?
— За той дверью гостевая комната, — махнула Луиза.
Гостевая ванная была заполнена туалетными принадлежностями первой необходимости. Конор достал новую зубную щетку из упаковки. Провел пальцами по подбородку — надо бы побриться, но не хотелось тревожить порез на щеке, который почти зажил.
Он разделся и ступил под горячую воду, прогоняя фантазию, в которой Луиза тоже так делала, но картинка стройного, влажного,
Но очевидно, в случае с Луизой не мозг управлял Конором. Инстинкт говорил ему, что когда он пробьется к сердцу этой женщины, награда будет велика.
И речь не о сексе. О нем, конечно, тоже, но не в первую очередь. Он уже усвоил урок: одного секса недостаточно.
Тридцать минут спустя они подходили к гаражу, где Конор оставил машину. Он открыл пассажирскую дверь для Луизы. Она изящно юркнула в салон. Конор сел за руль.
— Замечательная машина, — Луиза провела ладонью по кожаной поверхности. — Я бы не подумала, что именно на ней ты ездил прошлой весной.
— Спасибо. — «Порше» вырулил на Восемнадцатую улицу. — Это хобби. Я покупаю старые побитые машины и восстанавливаю их.
— Ты ее продашь?
— Не знаю. Мне она нравится, — он погладил руль.
Внезапно между припаркованными машинами выскочил велосипедист. Конор резко затормозил, и Луиза сжала подлокотник.
— Что такое? — он объехал припаркованный грузовик. Водитель такси в соседнем ряду загудел и показал им средний палец. Конор отмахнулся. Лиза охнула и напряглась.
— Я не привыкла к такому потоку машин.
— Час пик. — Конор повернул на Уолнат-стрит и направился к съезду на шоссе 76. Примерно через милю он вырулил на Юниверсити-авеню и двинулся по главной улице университетского кампуса. Луиза указала на ряд общежитий для студентов.
— Куда сначала?
Луиза назвала адрес дома, где жили Зои и Иза. Конор припарковался у одного из общежитий. Они позвонили, но Иза не открыла. Вернувшись к машине, Луиза оставила ей сообщение на автоответчик.
— Я просил Зои позвонить, когда она доберется до дома, — Конор осматривал тихую тенистую улицу. — Но когда она позвонила, то сказала: «Я почти дома». — Конор закрыл глаза и попытался восстановить в памяти тот разговор. Он был тогда сонным. — Мне показалось, Зои не хотела будить соседку, поэтому во время звонка она должна была находиться на улице. Вероятно, где-то между домом и станцией метро. Однако полиция утверждает, что в метро она не спускалась.
— Вероятно, она поехала на автобусе, или камера ее упустила. А охрана кампуса?
— Тут важно время, — согласился Конор. — Может быть, она по своей воле села в машину. Допустим, решила идти пешком. Это шесть-семь кварталов. Она была уставшей и расстроенной. Позвонила мне, чтобы скоротать путь. Ей захотелось поскорее добраться до дома: ночь была дерьмовой, и ей просто нужно поспать. Она закончила разговор, в этот момент подъехала машина, и водитель предложил довезти ее до дома.
— Это мог быть Хит, — отметила Луиза. — Захотел извиниться.