Полночные наслаждения
Шрифт:
— Что у него за чудной галстук? — испуганно прошептала Шарлотта.
— Ему хочется походить на денди, какими они были лет пятьдесят назад, — ответил Алекс, посмеиваясь.
Патрик направился к двери, Алекс и Шарлотта чуть позади. Однако прежде чем они смогли достигнуть дверей танцевального зала, в них появилась Софи, прямо за спиной епископа Фоукса. Патрик не мог скрыть, что ему приятно наблюдать, какой очаровательной и притом естественной улыбкой она приветствовала дядю.
— Конечно, моя дорогая, — улыбнулся епископ. — Пойти по церковной линии мне было предначертано самой судьбой — ведь я был третьим сыном. Но помню, посторонние
За поведением епископа наблюдали очень многие. Все понимали, что Ричард Фоукс вряд ли сейчас так бы веселился, если бы в этом браке был какой-то изъян.
— Посмотрим, как будет радоваться наш епископ через семь месяцев, когда родится ребеночек, — скептически проговорила леди Скиффинг.
Эта леди была той еще интриганкой. Бросить тень на чью-нибудь репутацию было для нее чуть ли не святым делом.
— Сколько же в вас недоброжелательства, милочка! — величественно произнесла Сара Престлфилд, преисполненная решимости отстаивать версию романтической любви. — Как вы могли предположить такое безобразие? Согласна, жениться по любви среди аристократов не принято, но поверьте мне, леди Софи составляет здесь приятное исключение. И мне кажется немыслимым кощунством предполагать, что этих милых детей вступать в брак заставляют какие-то менее добродетельные причины.
Ко всему прочему леди Престлфилд по титулу превосходила леди Скиффинг. Та это прекрасно сознавала и потому предпочла сменить тему:
— Вы слышали, эта рыжая вдова миссис Ярлблосом, которая живет в Чисвике, на днях хвасталась, что среди претендентов на ее руку есть даже индийский принц?
— Вы имеете в виду рыжую нахалку, которая держит шестнадцать болонок? — оживилась Сара Престлфилд.
Софи скосила глаза вправо и увидела, что муж стоит рядом. И не просто стоит, а излучает опьяняющие флюиды желания. Ей даже пришлось бросить встревоженный взгляд на епископа, не уловил ли него он.
— С дядей Ричардом все в порядке, не беспокойся, — прошептал Патрик, шевеля дыханием ее волосы.
Щеки Софи моментально сделались пунцовыми. «Боже, неужели он всегда будет заставлять меня так трепетать?» Их взгляды встретились.
— Пора идти, дорогая.
— Идти? — Софи неожиданно испугалась. — Но ведь еще совсем рано. А как же дядя? — Она направилась к епископу, деловито беседующему с Шарлоттой.
— Тем, что у меня такой цвет лица — не правда ли, достаточно свежий, — я во многом обязан новому режиму, который прописал мне доктор Рид. В день не больше одной чашки шоколада, а кроме того, трижды овсянка на воде и печеное яблоко. За час до ужина.
Софи не переставала мечтать о том, что будет, когда они наконец останутся с Патриком одни.
Епископ посмотрел на нес с улыбкой:
— Пожалуйста, моя дорогая, задавайте вопросы относительно диеты. Должен вам сказать, доктор Рид становится в Лондоне довольно знаменитым благодаря оригинальности своих предписаний и, разумеется, их действенности.
— А… — начала Софи и замолкла, беспокойно соображая, что бы такое придумать. Мешал Патрик, вернее, его рука, которая перебирала сзади ее волосы. — А какой сорт яблок вы предпочитаете, сэр?
— Очень хороший вопрос, моя дорогая! Я предпочитаю золотой ранет. Мой слуга печет яблоки на чистом кирпиче, омытом родниковой водой.
— Дядя Ричард, надеюсь, вы нас извините, — вмешался Патрик. — Мы вынуждены откланяться. Пора на корабль.
— Куда? — Ричард удивленно вскинул брови. — На корабль? Только не говори мне, что ты берешь с собой в открытое море это бедное дитя.
— Дядя Ричард, в открытое море мы не пойдем. Только немножко поплаваем вдоль берега. И все.
— Надеюсь, недалеко от земли. Тогда еще ничего. Потому что любая леди в море чувствует себя неважно. Так уж устроены женщины. — Он сочувственно посмотрел на Софи. — Попробуйте яблоки, моя дорогая, они помогут. Патрик, сегодня же до отплытия пошли за золотым ранетом. Утром первым делом ей надо поесть печеных яблок. Так ты понял, не забудь кого-нибудь послать за ними.
Патрик встретил смеющиеся глаза брата.
— Пошлю, дядя Ричард, — ответил он серьезно, — обязательно пошлю. Ведь печеные яблоки — это единственное, что может успокоить желудок Софи.
Епископ о чем-то сосредоточенно размышлял.
— Но, Патрик, на борту может не оказаться подходящих кирпичей. Тебе следует сегодня же послать кого-нибудь и за кирпичами. Но вы правы. Вам лучше отправляться, поскольку еще предстоит столько приготовлений.
Нервозное состояние не помешало Софи улыбнуться.
— Я должна еще попрощаться с мамой. Патрик взял ее руку.
— Вон она, у двери. Ждет.
Софи обнялась с Шарлоттой и отпрянула. Та что-то прошептала ей на ухо.
— Шарлотта, я не расслышала.
Подруга наклонилась ближе и прошептала снова. Софи кивнула, сильно при этом покраснев.
— Что же ты ей сказала? — спросил Алекс, глядя вслед новобрачным.
Шарлотта повернулась и лукаво посмотрела на мужа.
— О, — понизил голос Алекс, — можешь не продолжать. Я все понял.
В этот момент зазвучал менуэт, и они растворились в медленном, грациозном танце.
На выходе из танцевального зала новобрачных ждали родители Софи.
Она сделала перед ними глубокий реверанс.
Глотая слезы, Элоиза заключила дочь в объятия.
— Ma fille, — произнесла она, переходя на французский, — soi heureuse, ma cherie! Je te souhaite tout le mieux pour ta vie mariee… [13]
— Я буду счастлива, мама, — пробормотала Софи. Отец обнял ее, а затем быстро пожал руку Патрику.
— Прошу вас, берегите мою Софи. — Взгляд Джорджа был немного напряженным, а во всем остальном он выглядел так, как будто Софи отправляется на пикник в Гайд-парк.
13
Дочь моя, будь счастлива, дорогая. Желаю тебе в замужней жизни всяческих благ.
Она поцеловала отца в лоб.
— Не беспокойтесь, папа. У меня все будет прекрасно.
Когда новобрачные направились к двери, у Элоизы перехватило дыхание. Она громко схлипнула. Джордж обнял жену. Прилюдно, наверное, впервые в жизни.
— Элоиза, ты же слышала, у нее все будет прекрасно, — хрипло произнес он. — Для беспокойства нет никаких оснований. Фоукс надежный человек. Он хороший.
Элоиза сбросила его руку со своей талии и быстро зашагала в холл. Догнав ее в коридоре, Джордж пошел рядом. По ее лицу струились слезы. Сердце Джорджа сжалось, он никогда не видел Жену плачущей.