Полное собрание рассказов
Шрифт:
Петр отсек от камня заинтересовавший Осипа осколок и передал брату. Фрагмент походил на розу. В центре отпечатался древний муравей, лепестками служили муравьи-рабочие и муравьи-воины, погрузившие и навеки похоронившие в теле одинокого представителя древней расы свои жвала.
— Вот тебе и стремительная эволюция, Осип, — сказал Петр. Он пристально всматривался в лицо брата, страстно желая, чтобы тот разделил его переживания, понял, как это открытие связано с их жизнью.
— Весьма странно, — невозмутимо заметил Осип.
Петр оглянулся. По тропинке карабкался Боргоров.
— Ничего странного,
— Тс! — отчаянно прошипел Осип.
— Мы — муравьи без челюстей. И нам конец. Мы не вписываемся в строй, в жизнь, управляемую одними инстинктами, во мраке и сырости муравейника, где не принято задавать вопросов.
Раскрасневшиеся братья молча ждали, пока Боргоров преодолеет последние десять метров.
— Хватит хмуриться, — заметил тот, выйдя из-за сарая, — неужели эти образцы так расстроили вас?
— Мы просто очень устали, — заискивающе улыбнулся Осип. — Окаменелости нас потрясли.
Петр бережно опустил осколок с крупным муравьем и отпечатавшимися в нем муравьями-убийцами в последнюю пирамидку.
— В этих кучах самые выдающиеся образцы из каждого слоя, — объяснил Петр, показывая на ряд каменистых холмиков. Его занимало, какой будет реакция Боргорова.
Не слушая возражений Осипа, Петр рассказал о двух типах муравьев, развившихся внутри вида, показал дома, книги и картины в нижних слоях, многочисленные сборища — в верхних. Затем, ни словом не обмолвившись о своем отношении к открытию, передал Боргорову лупу и отступил назад.
Начальник шахты несколько раз прошелся мимо куч из камней, поднимая образцы, цокая языком.
— Яснее и быть не может, не так ли? — наконец спросил он.
Петр и Осип замотали головами.
— Значит, как было дело, — начал Боргоров, подцепив барельеф, изображающий смертный бой древнего муравья с бесчисленными врагами. — Эти преступные муравьи — вроде того экземпляра, что в центре — капиталисты, которые эксплуатировали рабочих муравьев и беспощадно уничтожали их, как мы можем видеть, целыми десятками.
Он отложил печальный образец в сторону и взял в руки дом с запертыми внутри муравьями.
— Перед нами сборище преступных муравьев, замышляющих заговор против рабочих. К счастью, — он показал на муравьев-воинов за дверью, — их бдительность не позволила гнусным замыслам осуществиться.
— А это, — продолжил он бодро, подняв образец из другой кучи, где муравьи с массивными челюстями собрались возле дома муравья-одиночки, — рабочие проводят митинг гражданского возмущения и изгоняют угнетателей. Капиталисты, свергнутые, но помилованные простым народом, испорченные белоручки, неспособные выжить без рабского труда, только и знали, что предаваться праздным занятиям вроде живописи. Их порочная натура стала причиной вымирания.
Давая понять, что разговор окончен, довольный Боргоров сложил руки.
— Но события развивались в иной последовательности, — возразил Петр. — Цивилизация муравьев погибла, когда у некоторых особей отрасли челюсти и они начали сбиваться в группы. Невозможно спорить с геологией.
— Значит, произошло смещение земной коры, и нижние слои стали верхними. — Голос Боргорова звучал, словно из-под льдины. —
— Какие могут быть сомнения, — сказал Осип.
— А вы? — резко обернулся Боргоров к Петру.
Петр судорожно выдохнул и сгорбился, приняв позу абсолютной покорности.
— Согласен, товарищ.
Затем виновато улыбнулся и повторил:
— Целиком и полностью.
— Господи, что за холодина! — воскликнул Петр, выпуская свой конец пилы и поворачиваясь спиной к студеному сибирскому ветру.
— Работать! Работать! — проорал охранник, закутанный с ног до головы, так, что походил на куль с торчащим из-под тряпья ружьем.
— Могло быть хуже, гораздо хуже, — сказал Осип, сжимавший другой конец пилы, и почесал заиндевевшие брови рукавом.
— Мне жаль, что ты попал сюда, Осип, — печально промолвил Петр. — Ведь это я стал спорить с Боргоровым. — Он подул на ладони. — Поэтому мы здесь.
— Перестань, — вздохнул Осип. — Не стоит об этом думать. Просто не думать, только и всего. Другого способа нет. Если бы это не было написано у нас на роду, нас бы тут не было.
Петр сжал в кармане осколок известняка, в котором отпечатался последний древний муравей, окруженный кольцом убийц. Единственная окаменелость, оставшаяся на поверхности земли. Боргоров заставил братьев написать подробный отчет, и все до единого образцы снова сбросили в бездонную яму, а Осипа и Петра сослали в Сибирь. Работа была сделана чисто, не подкопаешься.
Расчистив немного пустого пространства, Осип с умилением рассматривал обнажившуюся прогалину. Из крохотной норки осторожно показался муравей с яйцом, забегал кругами и снова юркнул во тьму земных недр.
— Что за способность к адаптации! — с завистью заметил Осип. — Вот это жизнь: рациональная, бездумная, основанная только на инстинктах. — Он чихнул. — После смерти я хотел бы переродиться муравьем. Современным муравьем, не капиталистом, — быстро добавил он.
— А ты уверен, что уже не переродился? — спросил Петр.
Осип не поддержал шутки.
— Людям есть чему учиться у муравьев, братишка.
— Они уже научились, Осип, — устало промолвил Петр. — Больше, чем им кажется.
История одного злодеяния
Наша группа была последней большой группой освобожденных военнопленных, которым предстояло по пути домой пройти через лагерь «Лаки страйк» неподалеку от Гавра. После получения обмундирования и частичного денежного довольствия никаких строевых действий не производилось, поэтому мы делили время между едой, сном и потреблением эгногов [16] в клубе Красного Креста. Стоял жаркий полдень, и я полудремал, когда пришел Джонс.
16
Напиток из взбитых яиц с сахаром, ромом или вином.