Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том I.

Гончаров Иван Александрович

Почем знать? Может быть, какой-нибудь благомыслящий супруг, женившийся на бедной девушке и находивший, в простоте души своей, весьма естественным время от времени напоминать ей об этом, прочтя в этих строках о себе, призадумается, а может быть, благодаря просвещению, и поверит печатной книге. То же может случиться и с барином, позволяющим себе дерзкое и грубое обхождение со слугами. Итак, от книжки г-на Соколова вреда нет, а польза может быть.

Взыскательный читатель скажет, пожалуй, что он желал бы от автора взгляда более верного или… как бы это сказать?.. ну хоть более умного на науку общежития, системы более общежительной, нежели это разделение, по примеру поваренных книг, на главы о горячих, о жарких, о соусах, обхождении со слугами и т. п. Справедливо ли такое требование? Требуйте от автора исполнения того, что он предлагает, в возможном

для него, а не для другого, масштабе. Вам дают смешной и грубый водевиль, а вы требуете умной и тонкой комедии: довольствуйтесь тем, что могут дать. В заключение скажем, что мы распространились так по поводу «Светского человека» не потому, чтоб книга г-на Соколова стоила длинного трактата, но потому, что так называемая светскость – предмет слишком живой и щекотливый: ведь все мы помешаны на светскости!

1 стиль – это человек (фр.)

[Калинина Н. В.] Примечания к тексту «Светский человек…» // Гончаров И. А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. СПб.: «Наука», 1997. Т. 1. С. 797-799.

СВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК, ИЛИ РУКОВОДСТВО К ПОЗНАНИЮ ПРАВИЛ ОБЩЕЖИТИЯ,

составленное Д. И. Соколовым. СПб., 1847

(С. 494)

Автограф неизвестен.

Впервые опубликовано: С. 1847. № 5. Отд. III. С. 54-61, без подписи (ценз. разр. – 30 апр. 1847 г.).

В собрание сочинений включается впервые.

Печатается по тексту первой публикации, единственному источнику текста.

Принадлежность фельетона-рецензии Гончарову была установлена на основании надписи Л. Н. Майкова на экземпляре «Современника», хранившемся в Императорской Публичной библиотеке и ныне утраченном. В картотеке В. И. Саитова, находящейся в Рукописном отделе Института русской литературы РАН, А. Д. Алексеевым были обнаружены следующие сведения о нем: «Гончаров И. А. (автор обозначен рукою Л. Н. Майкова на экз. И‹мператорской› П‹убличной› б‹иблиотеки›). Рец‹ензия› на книгу: Светский человек, или Руководство к познанию правил общежития, составл‹енное› Д. И.1 Соколовым. СПб., 1847. Соврем‹енник›, 1847, т. 3, отд. III, 54-61. Без подписи». Это позволило исследователю включить фельетон в число канонических текстов Гончарова: «Мая 6. Вышел из печати N° 5 “Современника” (ц. р. – 30 апреля), в котором в отделе III («Русская литература», стр. 54-61) опубликована (без подписи) выдержанная в ироническом тоне рецензия Гончарова на книгу “Светский человек, или Руководство к познанию правил общежития, составленное Д. И. Соколовым” (СПб., 1847) (ЦГИАЛ, ф. 777, оп. 27, № 279, л. 34)» (см.: Летопись. С. 28-29).

Косвенным подтверждением атрибуции фельетона служит также факт наличия рукописи «Светского человека…» в бумагах Гончарова, отмеченный Ю. Г. Оксманом: «Книжка эта, имевшая большой успех и выдержавшая несколько изданий, в рукописи найдена была после смерти автора “Обыкновенной истории” среди его деловых бумаг, писем и черновых тетрадей» (Оксман. С. 29-30).2

К концу 1840-х гг., т. е. ко времени появления рецензии Гончарова, жанр библиографического фельетона, возникший в 1830-х гг., вполне утвердился в своих основных стилистических чертах, прочно обосновавшись на страницах русской прессы. Наиболее распространенными приемами, выработанными предшественниками писателя, были преувеличенное восхваление рецензируемой книги, мнимое согласие с вздорными суждениями, содержащимися в ней, иронический пересказ содержания, акцентирующий нелепости сюжета и стиля, переосмысляющее цитирование.3

797

Гончаров активно использует найденные формы. Например, описывая книгу Соколова, он уподобляет ее «поваренной книге», с делением «на главы о горячих, о жарких, о соусах, обхождении со слугами и т. п.» (наст. том, с. 501); приводя точную и развернутую цитату, содержащую мнение Соколова, отдает ее «благомыслящему человеку», добиваясь тем самым мгновенной переоценки; текст рецензии изобилует выписками из «Светского человека…», сопровожденными гончаровским комментарием «за» и «против». Однако использование традиционных приемов не мешает писателю существенно расширить рамки жанра, в том числе и в буквальном смысле этого слова: размеры обычной библиографической заметки, сосредоточенной только на своем предмете, редко превышали страницу. Гончаров при этом подчеркивает, что рецензия написана им «не потому, чтоб книга г-на Соколова стоила длинного трактата, но потому, что так называемая светскость – предмет слишком живой и щекотливый…» (наст. том, с. 501). Такой подход давал большую свободу Гончарову как писателю, позволял вводить в текст черты, сближающие его с более крупными публицистическими формами своего времени: физиологическим очерком, фельетоном. Так, развернутая сцена «вступления в свет новичка», предваряющая стандартный для библиографической заметки зачин («Эту задачу взялся решить г-н Соколов в своей книжечке…» – наст, том, с. 496), близка по исполнению к повествовательной манере городского фельетона («Хроника петербургского жителя», «Петербургские дачи и окрестности» Некрасова (Некрасов, 1981. Т. XVII, кн. 1. С. 29-74; 87-116), «Петербургская летопись» Достоевского (Достоевский. Т. XVIII. С. 11-34)), а образ «благомыслящего человека», созданный здесь Гончаровым, вполне мог стать центральной фигурой физиологического очерка.

Проблема «так называемой светскости» («savoire vivre», «comme il faut») волновала не одного Гончарова. Она разрабатывалась не только публицистикой или литературой «второго ряда» (такой как «великосветские романы» Е. П. Ростопчиной, В. А. Соллогуба, И. И. Панаева), но интересовала также Пушкина, Л. Толстого, Бальзака. Фельетон Гончарова интегрирован, таким образом, в широчайшую литературную традицию, являясь откликом на актуальную для сознания XIX в. тему.

С. 494. …что яйцо так легко ставилось на гладком месте. – Гончаров обыгрывает известный анекдот испанского происхождения о тщетных усилиях установить яйцо вертикально на плоском месте. Задача, оказавшаяся непосильной для мудрецов, была решена неким простаком: отбив кончик яйца, он поставил его на стол. Позже европейская традиция делала героем ситуации различных исторических лиц – Хр. Колумба, Ф. Брунелески.

С. 495. …как городничий в «Ревизоре» говорит, хоть святых вон понеси… – Имеется в виду следующая фраза городничего в «Ревизоре» Н. В. Гоголя: «Таков уже неизъяснимый закон судеб: умный человек или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси» (д. I, явл. 1).

С. 495. …дамоклесов меч… – Выражение связано с историей о сиракузском тиране Дионисии Старшем (кон. 5-сер. 4 в. до н. э.) И Дамокле, рассказанной Цицероном в «Тускуланских беседах» (кн. V): «Дамокл разглагольствовал о царском богатстве, могуществе, величии, изобилии, роскоши дворцов и утверждал, что блаженнее Дионисия никого нет на свете. „Хочешь, Дамокл, – спросил тот, – если тебе нравится такая жизнь, изведать ее самому и испытать, как я живу?". Тот согласился; Дионисий уложил его на золотое ложе, застланное роскошным

798

и богато расшитым ковром. (…) Дамоклу казалось, что он наверху блаженства. Среди всей этой пышности тиран приказал повесить к потолку на конском волосе блестящий меч, чтобы он пришелся над самой головой блаженствующего. Увидев это, Дамокл (…) стал умолять Дионисия отпустить его: больше уж блаженства ему не надо. Разве не достаточно ясно показал этим Дионисий, что нет блаженства для того, над кем вечно нависает страх» (Цицерон Марк Туллий. Избр. соч. М., 1975. С. 341).

С. 495. …там человек женирован… – Женирован (от фр. gener) – обеспокоен, стеснен.

С. 497. …венецианского совета десяти… – Совет десяти был учрежден при Большом совете в 1310 г. как орган тайной полиции для раскрытия и подавления государственных заговоров. В XVI в. при Совете десяти была создана Коллегия государственных инквизиторов (трибунал), совмещавшая в себе функции тайной и духовной полиции и не подчинявшаяся правительству. Вплоть до XIX в. отличалась особенно непреклонным преследованием всякого вольнодумства (см., например: Казано-ваДж. История моей жизни. М., 1990. С. 237-241).

С. 497. …он Катон, друг правды… – Речь идет о Марке Катоне Старшем (234-149 до н. э.) – римском политическом деятеле, писателе (из многочисленных и разнообразных сочинений его до нас дошел только трактат «О земледелии», по-видимому искаженный), блестящем ораторе, консуле (195 до н. э.). «Через десять лет после своего консульства Катон решил домогаться цензорства. Это вершина всех почетных должностей (…) помимо всего прочего цензору принадлежит надзор за частной жизнью и нравами граждан» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 3 т. М., 1961. Т. 1. С. 441). Несмотря на предельную требовательность, граничащую подчас с жестокостью, Катон-цензор снискал уважение в народе. Имя его еще при жизни стало символом справедливости и неподкупности.