Полное собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
— Входи, Маруська… Входи, не пужайся. Чичас мы тебе хомут купим, дура твоя голова. Не понимаешь своего счастья…
Лошадь тревожно фыркнула одной ноздрей и вошла вместе с хозяином в помещение.
Покупатели радостно удивились. Кто-то с восторгом махнул рукой и сказал:
— Ну-у, лошадь, братцы, в лавку пришедши. Ах, дуй их горой!
Маруська остановилась у прилавка и ткнулась мордой в конторку, рассчитывая на овес.
Заведывающий испуганно отстранился и обидчиво сказал Иван Егорычу:
— Да
— Да мне хомут надо-то, — сказал Иван Егорыч. — Примерить чтоб… А лошадь, ты не беспокойся, она тихая. Не пужается посторонних предметов.
Заведывающий отмахнулся от лошадиной морды счетами и с удивлением сказал, обращаясь к покупателям:
— Да что ж это, братцы? Лошадь у меня в магазине… Да что ж это такое будет? Она и нагадить может на полу… И покупателя раздавить…
— Нету, — сказал Иван Егорыч, — она дюже смирная. Гляди, стоит, в конторке роется… Не махай на ее счетами-то. Не имеешь права махать на животную.
Заведывающий побагровел, всплеснул руками и бросился к двери, призывая на помощь милицию.
— Ладно, не расстраивайся, — сказал Иван Егорыч. — Не рви глотку-то — жрать пригодится… Ну нельзя — не надо. Эка штука. Так бы и сказал: нельзя, мол, с лошадью. Я и уйду. Дерьма тоже.
Егорыч потянул лошадь за уздечку, чмокнул губами и сказал:
— Что ли идем, Маруська. Гонят отсюдова, дьяволы.
Иван Егорыч вышел из лавки, плюнул сквозь зубы на дверь и сказал, обращаясь к публике:
— Ну и времечко. Лошадь в лавку не допущают… А давеча мы с ей в пивной сидели — хоть бы хны. Слова никто не сказал. Заведывающий даже лично смеялся искренно. А этот нашелся гусь… Ну времечко.
— М-да, — сказал кто-то из толпы сочувственно, — тяжелые времена.
Два кочегара
Было это в Хабаровске. Или в крайнем случае во Владивостоке. Где-то, одним словом, в тех краях.
Началось все с сущих пустяков.
Жили, например, два кочегара. Одного кочегара фамилия, не любим сплетничать, — Рыжиков. Другого — Шеляев.
А был у Рыжикова сын — партийный пионер Костька. У Шеляева же — беспартийный младенец Васька, пяти лет.
Однажды парнишки подрались между собой. С чего это у них началось — не могу вам сказать. Или, может быть, Васька языком подразнил пионера. Или, может быть, Костя-пионер сказал какие-нибудь стишки, например: «Васька-васенок — свиной поросенок». Но только драка у них произошла форменная.
Победил пионер Костя, — надрал вихры своему противнику.
Беспартийный же Васька с громким ревом подрал жаловаться к своему папаше.
А папаша, кочегар Шеляев, сильно расстроился. Вечером пошел принимать дежурство от Рыжикова и говорит ему:
— Ну, — говорит, — берегися, Рыжиков! Я, — говорит, —
А папаша Рыжиков был гордый папаша.
— Не стращай, — говорит. — Не испужался! Ишь ты, — говорит, — какой нашелся характерный — детские головы с корнем отрывать. А ежели они — нам смена? Да я тебя за такие слова расстрелять, бродягу, могу.
— Ах, так! — удивился Шеляев. — Кочегаров расстреливать? Которые в союзе состоят расстреливать? Да я тебя за это в Соловки могу спрятать, сукинова сына!
Ну, слово за слово. Рассердились они друг на друга. Рыжиков ушел с дежурства, плюнул и думает.
«Я, — думает, — подсижу тебя, бродягу. Я тебе такую пакость состряпаю — не зарадуешься».
Кочегар Шеляев принял дежурство и тоже думает:
«Погоди, — думает. — Я тебя, гадюку, подковырну. Я тебе чего-нибудь в котле испорчу. Или, вот, например, возьму да с одиннадцати атмосфер на восемь спущу… Оправдывайся, бродяга, после… Будешь знать, как кочегаров расстреливать»…
Сказано — сделано.
Снизил Шеляев пар до восьми атмосфер.
На другой день принял дежурство Рыжиков.
«Эге, — думает, — пакости мне строить? Погоди, я тебе на шесть атмосфер спущу. Накось, выкуси!»
Сказано — сделано.
Спустил Рыжиков пар до шести атмосфер.
Падающая энергия, конечно, упала. Народ дивуется, а однако, что к чему и почему — не понимает.
На другой день принял дежурство обратно Шеляев.
«Эге, — думает — шесть атмосфер? Да я тебе, бродяге, четыре устрою. И воду, подлецу, с резервного котла спущу. Пущай все к чертовой матери лопается».
Сказано — сделано.
Спустил кочегар до четырех атмосфер. И пар из резервного котла выпустил. Ждет, что будет.
На другой день хотел Рыжиков до двух атмосфер спустить и крантик вообще отломить к чертовой бабушке. Но не пришлось.
Специальная комиссия взяла кочегаров в оборот.
Теперь чего будет — неизвестно.
А, впрочем, если раскинуть мозгами, то предвидеть можно.
Сыновья, Вася с Костей, непременно помирятся.
Потому счастливое безоблачное детство.
Кочегары, скорей всего, тоже помирятся. Все-таки в одном союзе состоят и живут на одной улице.
А вот со стороны комиссии предвидим едкие неприятности.
И верно: Хабаровская газета «Рабочий Путь» пишет:
Райком постановил уволить этих двух кочегаров и внести в членские книжки выговор.
Будет, ох, будет теперь время у безработных кочегаров подумать о случившемся!
Светлый гений
Речь о раскрепощении женщин товарищ Фиолетов закончил с необыкновенным подъемом.