Полное собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
Нет, навряд ли у нас это привьется.
Да и автомобилей у нас мало. Разве что извозчикам. Хотя и извозчики навряд ли удовлетворятся этими короткими, сухими выкриками «Берегись» и «Внимание».
Одним словом, если у нас привьется, то этих выкриков будет недостаточно. Придется наигрывать специальные пластинки: «Внимание! Чего рот разинул, черт косой!» или: «Берегись, задавлю, сукин сын!» или: «Вот я тебя сейчас кнутом по морде!»
Хотя и на этой почве могут разыграться неприятности. Малограмотный извозчик станет нажимать не те кнопки, и тогда черт знает что получится.
Вместо «Сейчас подаю» извозчик будет выкрикивать: «Вот я тебя сейчас кнутом по морде».
Милиционер будет кричать по ошибке: «Эй ты, внимание! Чего рот разинул, черт косой!»
Одним словом, может произойти куча неприятностей. Публика будет пугаться извозчиков. Милиция начнет самосильно штрафовать. Извозчики вымрут. И тогда придется ездить на своем одиннадцатом номере.
Только навряд ли все это у нас привьется. Это чистая фантастика!
В газетах то и дело читаем: то здесь бронзовый памятник сперли, то там чугунную решетку уволокли.
Больше всего достается Волкову кладбищу.
Действительно, на этом знаменитом кладбище есть чем поживиться. Там, знаете, как раз собраны наиболее выдающиеся могилы. Там захоронены разные важные писатели, доктора, фельдшера. И каждому поставлен какой-нибудь дорогой памятник или крестик. Или венок висит. Или фарфоровая лампадочка торчит. Только подходи и бери.
И вот подходят и расхищают это дорого стоящее народное достояние.
Вот не очень давно воры цельный бронзовый бюст, кажется что Гончарову, уволокли. Обидно же! Может, Гончаров от этих фактов в гробу поворачивается.
Но этому злу положен предел.
Недавно Откомхоз сделал смелый и решительный шаг в этом направлении.
«Кр. Газета» пишет черным по серому:
Откомхоз решил снять бюсты и памятники с могил писателей и общественных деятелей на Литераторских мостках Волкова кладбища.
Одновременно Откомхоз усиливает охрану Литераторских мостков.
Мера действительно могущественная. Снять памятники и усилить охрану. С одной стороны, оно как будто бы и охранять нечего, ежели памятники и бюсты сняты. Но если подумать глубже, то получается как-то солидно, по-европейски. А то есть еще второстепенные способы.
1) Усилить охрану и памятников не снимать.
2) Снять памятники и охрану не усилять.
Но ежели Откомхоз придумал третий способ, то, значит, ему видней. Мы его смелых начинаний не хотим разрушать.
А вообще говоря, довольно странно: снять памятники и охранять пустое место. Впрочем, как хотите. Ну вас!
Это, товарищи, происходило недавно. На одном славном хлебозаводе.
Пострадавшим героем дня является товарищ Григорьев. Один из его приятелей довольно курьезно подшутил над ним — поковырнул его в чан с хлебной опарой. Смехота, ей-богу!
Этот Григорьев, чудак такой, остановился, знаете, около самого чана. И стоит. Про что-то серьезное думает. Может, про членский взнос.
А его приятель возьми и пихни его в тесто.
Что было!
Григорьев, значит, орет, чертыхается. А тесто жидкое. Сами понимаете. Хлеб у нас зачастую жидкий — шамать неохота. А то вдруг тесто. Совершенно то есть жидкое. В рот набегает. Нос закладывает. Уши залепляет.
Пострадавший товарищ, конечно, орет, руками за чан цепляется, хочет, одним словом, вылезти.
Тут, конечно, подоспели другие, более сознательные хлебопеки. Вытащили своего товарища.
А он стоит грустный. И видеть не может — глаза тестом залеплены. И аппетита никакого нету — нажрался опары.
Некоторые хлебопеки начали, конечно, говорить: дескать, нехорошо после этого случая это тесто запекать и вообще хлеб из него делать. Потому все-таки противно. Все-таки в нем человек с ногами некоторое время находился. И хотя он член союза и Максим Горький тоже был одно время хлебопеком и все такое, но некультурно. Все-таки не изюм. Сапоги там. Нос. Усы. И так далее. Другие говорят:
— Ежели, для примеру, сапоги не остались в опаре, то запекать можно.
Пострадавший говорит:
— Сапоги, кажись, тут.
Взяли тогда тесто и запекли.
Теперича ленинградская «Правда» пишет: дескать, в связи с этим троих под суд отдали. Одного за то, что человека в тесто поковырнул. А двоих — за то, что хлеб велели печь из этой опары.
Одного-то за дело. А двоих как будто бы зря. Хлеб, говорят, был довольно аппетитный. Прямо не узнаешь, что человек в нем купался.
Все время приходится читать прискорбные известия со стихийного фронта. То там наводнение, то извержение вулкана, то дождик идет.
Недавно в Америке громадный мостище наводнением разрушило. Шесть человек погибло. Вот жалость-то!
А на той неделе на Филиппинских островах — извержение вулкана.
Вон что в природе делается!
До нас тоже вот эта стихийная волна докатилась. Дождик в этом месяце довольно нужное строительство смыл. Псковскую гидростанцию. В городе Острове.
Конечно, дождик не сильный был. Этого нельзя сказать. Но все-таки шел дождик. Накрапывал.
Газеты отметили эту стихийную катастрофу:
Прошедшие недавно дожди смыли Островскую гидростанцию.
Это скандальное строительство стоило около 200.000 рублей.
Глядите, пожалуйста, что делается. В Америке ураган. На Филиппинах — извержение. А в Острове — дождик.
А там, глядишь, в Ленинграде ветерок подует — наделает делов.
Что в природе делается!
Может пятна на солнце играют такую роль?