Полное собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
Пур для дам
1. Кофты-ажур маркизетовые; 2. Панталоны фру-фру; 3. Подвязки шелковые; 4. Сорочки с вышивкой; 5. Стельки войлочные.
2 список
Пур для мужчин
1. Цилиндры; 2. Манжеты; 3. Крахмальные воротнички № 48; 4. Тросточки; 5. Шляпки-панамы.
Ежели входят, то не откажите в любезности прислать нам парочку комплектов для нужд семейных сотрудников «Дрезины».
А хорошая штука эта спецодежда, европейская штука. Мы очень даже довольны спецодеждой.
Кто еще из дорогих читателей довольны спецодеждой? Вот, например, слесаря и стрелочники станции Чишмы ужасно довольны. Они с восторгом нам пишут:
Наконец-то и мы дождались красных дней… Получаем обмундирование.
Это про спецодежду они говорят. А, может, и не про спецодежду. Мы, извините нас, дорогие товарищи, окончательно сбились с панталыку, — что есть за штука — спецодежда. Ну, да это неважно, главное, что народ доволен. Особенно сапогами.
Щиблеты очень хороши… У одного щиблета подошва лосевая, а у другого — петроградская.
Пожалуй, что спецодежда? Все-таки не зря поставлена лосевая подметка. А? Ну, конечно:
Варешки 12 пар с одним пальцем и все на одну руку и детские шаровары…
Вот только странно, почему — детские шаровары? Товарищи слесаря, может, вы спутали? Может, это не детские шаровары, а набрюшники? Набрюшники-то как раз входят в комплекты спецодежды на Северо-Западной дороге. Вы разглядите хорошенько. Или, может быть, это кофты-ажур маркизетовые пур для дам?
Ну да главное, что вы довольны. «Дрезина» тоже довольна.
Сдвиг
Владелец портерной на улице Марата Иван Егорыч Нибельмесов поставил перед посетителем бутылку пива и снова принялся за прерванное чтение газеты,
— Чего? — спросил, усмехаясь, посетитель. — Жмут вашего брата?
Нибельмесов отложил в сторону газету и подмигнул посетителю.
— Ничего-с… Маненечко будто потише…
— Да ну? — удивился посетитель.
— Ей-богу-с, правда… Маненечко будто потише. Не иначе это как, без сомнения, после ноты. После, то есть, английской ноты чересчур иная политика пошла.
— Будто?
— Ей-богу-с… Иная политика. Полный сдвиг намечавши. Под давлением, скажем, Англии.
— Гм, — сказал посетитель, — в чем же сдвиг, например?
— Сдвиг, — сказал Нибельмесов. — Во всем сдвиг. То есть, куда ни посмотришь — сдвиг. Скажем энто — метрическая система. У нас фунты и у них фунты… Им и обидно. Распорядились, чтоб не было. Дескать, путаница.
— Ну, это пустяки вы говорите! — усмехнулся посетитель.
— Не пустяки, — сказал Нибельмесов. — Нам пустяков нельзя говорить. Мы обдумываем. А ежели, к примеру, энто пустяки… Взять леригию. Опять сдвиг. Даже чересчур большой сдвиг в сторону верующих. Насупротив Казанского собора чего там делается, а?
— Насупротив?
— Да-с, насупротив… Насупротив, гражданин, вся территория цветами обсажена… Клумбы-с… Уважение к верующим и к леригии. И, так сказать, внимание к православному храму. Мы энто узнавали, кем, дескать, обсаживаются клумбы, каким, то есть, органом. Говорят — от города. Казна, то есть, государство, обсаживает.
Посетитель засмеялся.
— Ну, это тоже пустяки, — сказал посетитель. — Какой же это сдвиг? Пустяки…
— Хм, — обидчиво усмехнулся Нибельмесов, — и это, по-вашему, пустяки! Уважение к православным храмам и к территории — пустяки… Хм. Ну, пущай. Ежели энто не сдвиг, то и пес с вами… Пейте втихомолку. Не беспокойте людей расспросами…
— Да вы не сердитесь, — сказал посетитель. — Я не хочу вас обидеть…
— Мы не обижаемся, — сказал Нибельмесов. — Чего нам обижаться. У нас заведение… А уж ежели говорим сдвиг, то сдвиг… Мы обдумываем… К примеру сказать, заведение у нас… Раньше чересчур множество людей ходило — осматривать. Комиссии там, инспекции. Какие, дескать, у вас выходы — антипожарные или как. Почему, дескать, плевки наплеваны на полу или, скажем, в смысле эксплуатации подростков. А теперь — чисто… Не шнырят больше. Энто тоже не сдвиг будет? Хм… Вот у меня, скажем, Лешка в мальчиках служит. Он хоша мне и сродственник и личность у него, имейте в виду, взрослая, а он, сукин сын, подросток. Ему пятнадцать лет… Эй, Лешка, подойди к гражданину.
К прилавку подошел парнишка в переднике.
— Чего надоть? — сказал Лешка.
— Вот, — сказал Нибельмесов, — взгляните на личность. А? Взрослая личность? А он, стерва, подросток. Хоша у него голос — бас. Скажи, Лешка, — «а»…
Лешка высморкался в передник и сказал — «а».
— Видали! — сказал Нибельмесов. — А он подросток… В иное время комиссия бы мне за него пузо вспорола и кишки бы по ветру выпустила, а нынче — тишина. Потому — сдвиг. Английское давление намечается… Пойди, Лешка, принеси гражданину холодненького.
Посетитель допил стакан и раскрыл портфель.
— Хватит, — сказал посетитель. — Теперь, почтеннейший, поговорим о делах… Я — инспектор района… Мне поступили сведения о том, что вы эксплуатируете подростка.
Иван Егорыч Нибельмесов тихонько охнул и раскрыл рот.
Молитва
Прошлое лето, ночуя в одной деревне у знакомого мужика, я слышал, как молилась баба.
Когда в избе все стихло, баба эта босиком подошла к образу, встала на колени и, часто крестясь, зашептала:
— Спаси и помилуй меня, мати пресвятая Богородица, я живу в крайней избе на селе.
Бабка долго крестилась и кланялась, просила себе всяких милостей и всякий раз указывала свое местожительство: крайняя изба на селе.
— Бабка! — сказал я, когда та кончила молиться, — а бабка! Изба-то ваша разве крайняя? Крайняя изба рядом.
— Нету, — сказала бабка. — То не изба вовсе, то — банька. Бог-то знает.
— Все-таки, — сказал я, — может, бабка, путаница произойти… Если неправильный адрес.