Полное собрание сочинений. Том 03
Шрифт:
Дело в том, что, действуя таким образом, эта “непризнанная” власть вынуждена силой вещей поставить вопрос о своей “легализации”, причём “официальная” власть, обнаружившая явное родство с контрреволюционными заговорщиками, оказывается без твёрдой почвы под ногами.
Дело в том, наконец, что перед лицом новой волны революции, стремительно охватывающей новые города и области, правительство Керенского, вчера ещё боявшееся решительной борьбы с корниловской контрреволюцией, сегодня уже объединяется с Корниловым и корниловцами в тылу и на фронте, “приказывая” в то же время распустить очаги революции, “самочинные” Комитеты рабочих, солдат и крестьян.
И чем основательнее спевается Керенский с Корниловыми и Каледиными, тем шире становится трещина между народом и правительством, тем вероятнее разрыв между Советами и Временным правительством.
В этих фактах, а не в резолюциях отдельных партий,— смертный приговор старым соглашательским лозунгам.
Мы далеки от того, чтобы переоценивать степень разрыва с кадетами. Мы знаем, что разрыв этот пока ещё лишь формальный. Но и такой разрыв, как начало,—крупнейший шаг вперёд. Остальное, надо думать, доделают сами кадеты. Они уже бойкотируют Демократическое совещание. Представители торговли и промышленности, которых хотели “завлечь в свои сети” хитрые стратеги Центрального исполнительного комитета, пошли по стопам кадетов. Надо думать, что они пойдут дальше, продолжая закрывать заводы и фабрики, отказывая в кредите органам “демократии”, намеренно обостряя разруху и голод. Причём “демократия”, борясь с разрухой и голодом, неминуемо будет втягиваться в решительную борьбу с буржуазией, углубляя свой разрыв с кадетами...
В этой перспективе и в такой связи созываемое на 12 сентября Демократическое совещание приобретает особо симптоматическое значение. Чем кончится совещание, “возьмёт” ли оно власть, “уступит” ли Керенский,— всё это вопросы, отвечать на которые нет пока возможности. Возможно, что инициаторы совещания постараются найти какую-либо хитрую формулу “соглашения”. Но дело не в этом, конечно. Коренные вопросы революции, особенно же вопрос о власти, решаются не на совещаниях. Но одно несомненно,— это то, что совещание подведёт итог событиям последних дней, оно даст подсчёт сил, оно вскроет разницу между первой, отошедшей, и второй, назревающей, волной русской революции.
И мы узнаем, что:
Там, при первой волне,— борьба с царизмом и его остатками. Здесь, при второй волне,— борьба с помещиками и капиталистами.
Там — союз с кадетами. Здесь — разрыв с ними. Там — изоляция большевиков. Здесь — изоляция кадетов.
Там — союз с англо-французским капиталом и война. Здесь — назревающий разрыв с ним и мир, мир справедливый и всеобщий.
Таким, и только таким, путём пойдёт вторая волна революции, что бы там ни решало Демократическое совещание.
“Рабочий Путь” № 6,
9 сентября 1917 г.
Подпись: К. Сталин
ВЧЕРА И СЕГОДНЯ (Кризис революции)
Три требования выставили Гучков и Милюков перед уходом из Временного правительства: 1) восстановление дисциплины, 2) провозглашение наступления, 3) обуздание революционных интернационалистов.
Армия разлагается, порядка в ней не стало, восстановите дисциплину, обуздайте пропаганду мира, иначе уйдём в отставку,— “докладывал” Гучков Исполнительному комитету на известном совещании в Мариинском дворце (20 апреля).
Мы связаны с союзниками, от нас требуют поддержки в интересах единства фронта, призовите армию к наступлению, обуздайте противников войны, иначе мы уйдём,— “докладывал” Милюков на том же совещании.
Это было в дни “кризиса власти”.
Меньшевики и эсеры из Исполнительного комитета делали вид, что не пойдут на уступки.
Потом Милюков опубликовал “разъяснительную” бумагу к своей “ноте”, ораторы Исполнительного комитета провозгласили по этому случаю “победу” “революционной демократии”, и — “страсти улеглись”.
Но “победа” оказалась мнимой. Спустя несколько дней снова был объявлен “кризис”, Гучков и Милюков “должны были” уйти, начались бесконечные совещания Исполнительного комитета с министрами, и — “кризис разрешился” вступлением представителей Исполнительного комитета во Временное правительство.
Доверчивые зрители вздохнули с облегчением. Наконец-то “победили” Гучкова — Милюкова! Наконец-то наступит мир, мир “без аннексий и контрибуций”! Конец братоубийственной бойне!
И что же? Не успели ещё подвести итоги “победам” так называемой “демократии”, не успели ещё “похоронить” ушедших на покой министров, как новые министры, министры-“социалисты”, заговорили языком, утешившим Гучкова — Милюкова!
Поистине “мёртвые схватили живых”!
Судите сами.
Уже в первой своей речи на крестьянском съезде новый военный министр, гражданин Керенский, заявил, что он намерен восстановить в армии “железную дисциплину”. Что это за дисциплина, об этом определенно говорит “декларация прав солдата”, подписанная Керенским, где в условиях “боевой обстановки” начальникам предоставляется “право применения вооружённой силы... против не исполняющих приказания подчинённых” (см. пункт 14 “Декларации”).
То, о чём так мечтал Гучков, но чего он не решался провести в жизнь, Керенский “провёл” одним взмахом под шумок трескучих фраз о свободе, равенстве, справедливости.
Для чего же она понадобилась, эта самая дисциплина?
Об этом поведал нам раньше других министров министр Церетели. “Мы стремимся к ликвидации войны,— говорил он служащим почтамта,— но не путём сепаратного мира, а общей победой с нашими союзниками над врагами свободы” (см. “Вечернюю Биржёвку”, 8 мая).
Если откинуть слова о свободе, приплетённые здесь ни к селу, ни к городу, если перевести министерски - туманную речь на простой язык, то получится одно: в интересах мира необходимо в союзе с Англией и Францией разбить Германию, для чего, в свою очередь, необходимо наступление.
Подготовка наступления в интересах единства фронта, для совместной победы над Германией, — вот для чего понадобилась “железная дисциплина”.
То, чего так робко, но неустанно добивался Милюков, министр Церетели объявил своей собственной программой.
Это было ещё в первые дни после “разрешения” кризиса. Но потом министры-“социалисты” стали смелее и определеннее.
12 мая последовал “приказ” Керенского офицерам, солдатам и матросам:
“...Вы пойдёте вперёд туда, куда поведут вас вожди и правительство... вы пойдёте... скованные дисциплиной долга... по воле народа вы должны очистить родину и мир от насильников и захватчиков. На этот подвиг я зову вас” (см. “Речь”, 14 мая).