Полное собрание сочинений. Том 04
Шрифт:
Что касается нашей политики по отношению к внутренним врагам, она должна оставаться и остаётся такой же, какой была во все три периода, т. е. политикой подавления всех противников пролетариата. Эту политику нельзя, конечно, считать политикой “всеобщей свободы”, — в эпоху диктатуры пролетариата никакой всеобщей свободы, т. е. никакой свободы слова, свободы печати и пр., для буржуазии у нас не может быть. Наша внутренняя политика сводится к тому, чтобы предоставить пролетарским слоям в городе и деревне максимум свободы для того, чтобы остатки буржуазного класса не получали
В этом суть нашей политики, опирающейся на диктатуру пролетариата.
Конечно, наша строительная работа за эти три года не была так успешна, как этого хотелось бы, но нужно принять во внимание те трудные, невозможные условия работы, от которых нельзя отбиться и против которых нельзя спорить, но которые надо преодолеть.
Во-первых, нам приходилось строить под огнем. Представьте себе каменщика, который, строя одной рукой, другой рукой защищает тот дом, который он строит.
Во-вторых, мы строили не буржуазное хозяйство, где всякий, преследуя свои частные интересы, не заботится о государстве как о целом, не ставит себе вопроса о планомерной организации хозяйства в государственном масштабе. Нет, мы строили общество социалистическое. Это значит, что должны быть учтены потребности всего общества в целом, должно быть организовано хозяйство планомерно, сознательно, в общероссийском масштабе. Нет сомнения, что эта задача несравненно сложнее и труднее.
Вот почему наша строительная работа не могла дать максимальных результатов.
Наши перспективы ясны при таком положении вещей: мы стоим на пороге ликвидации наших внешних врагов, на пороге перевода всех наших государственных аппаратов с рельс военных на рельсы хозяйственные. Мы за мир во внешней политике, мы не сторонники войны. Но если нам навяжут войну, а некоторые данные говорят, что Антанта старается перенести театр военных действий на юг, в Закавказье, если эта Антанта, несколько раз нами битая, ещё раз навяжет нам войну, то само собой ясно, что мы не выпустим оружия из рук, не распустим наших войск. Как и раньше, мы приложим все усилия, чтобы Красная Армия здравствовала и была в боевой готовности, чтобы она могла так же смело и храбро защищать Советскую Россию от врагов, как она защищала её до сих пор,
Обозревая прошлое Советской власти, невольно вспоминаю вечер 1917 года, 25 октября, три года тому назад, когда мы, маленькая группа большевиков, во главе с товарищем Лениным, имея в руках Петроградский Совет (он был тогда большевистским) и незначительную Красную гвардию, имея в своём распоряжении всего-навсего маленькую, не вполне еще сколоченную коммунистическую партию в 200—250 тысяч человек, как мы, эта маленькая группа, сняв с власти представителей буржуазии, передали власть 2 съезду Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
С тех пор прошло три года.
И вот, за этот период Россия, пройдя огонь и бурю, выковалась в величайшую социалистическую державу мира.
Если тогда у нас в руках был только Петроградский Совет, то теперь, спустя три года, вокруг нас сплотились все Советы России.
Вместо Учредительного собрания, к которому готовились наши противники, мы имеем теперь Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов, выросший из Петроградского Совета.
Если у нас тогда имелась маленькая гвардия, состоявшая из петроградских рабочих, которые умели расправляться с юнкерами, восставшими в Питере, но не умести бороться против внешнего врага, потому что были слабы, то теперь мы имеем многомиллионную славную Красную Армию, которая громит врагов Советской России, которая победила Колчака, Деникина и теперь руками испытанного вождя нашей кавалерии тов. Буденного громит последние остатки армии Врангеля.
Если мы тогда, три года тому назад, имели в руках маленькую, еще не вполне сколоченную партию коммунистов — всего каких-нибудь 200—250 тысяч членов, — то теперь, спустя три года, после бури и огня, через которые прошла Советская Россия, мы имеем партию в 700 тысяч членов, партию, сколоченную ив стали, партию, членов которой в любой момент можно перестроить в рядах и сотнями тысяч сосредоточить на любой партийной работе, партию, которая, не боясь замешательства в своих рядах, одним мановением руки Центрального Комитета может перестроить свои ряды и двинуться на врага.
Если тогда, три года назад, на Западе были у нас только маленькие сочувствующие нам группы, группа Лорио во Франции, Маклина в Англии, группа Либкнехта, убитого мерзавцами капитализма в Германии, — то теперь перед нами, спустя три года, выросла величайшая организация международного революционного движения — III Коммунистический Интернационал, который завоевал основные партии в Европе: германскую, французскую, итальянскую. Мы имеем теперь основное ядро международного социалистического движения в лице Коммунистического Интернационала, разбившее II Интернационал.
И это не случайность, что вождь II Интернационала господин Каутский вышиблен из Германии революцией, что он вынужден искать приют в отсталом Тифлисе, у грузинских социал-духанщиков.
Наконец, если мы три года тому назад встречали в странах угнетённого Востока одно лишь равнодушие к революции, то теперь Восток зашевелился, и мы имеем теперь перед собой на Востоке целый ряд освободительных движений, направленных против Антанты, против империализма. Мы имеем революционное ядро, сплачивающее вокруг себя все остальные колонии и полуколонии, в лице правительства Кемаля, буржуазно-ревоцюционного, но всё же ведущего борьбу против Антанты с оружием в руках.
Если три года назад мы даже мечтать не смели о том, что Восток зашевелится, то теперь мы имеем не только революционное ядро Востока в лице буржуазной революционной Турции, но мы имеем еще в руках социалистический орган Востока: “Комитет действий и пропаганды”.
Все эти факты, говорящие о том, как мы были в революционном отношении бедны три года тому назад и как стали богаты теперь, — все эти факты дают нам основание утверждать, что Советская Россия будет жить, что она будет развиваться и что она победит своих врагов.