Полное собрание сочинений. Том 07
Шрифт:
Наконец, о третьей опасности.
Характерной чертой этой опасности является неверие во внутренние силы партии; неверие в партийное Руководство; стремление государственного аппарата ослабить партийное руководство, освободиться от него; непонимание того, что без партийного руководства не может быть диктатуры пролетариата.
Опасность эта идёт с трёх сторон.
Во-первых. Изменились классы, которыми нужно руководить. Рабочие и крестьяне теперь уже не те, что в период военного коммунизма. Раньше рабочий класс был деклассирован и распылён, а крестьянство было объято страхом возвращения помещиков в случае поражения в гражданской войне, причём партия была в этот период единственной концентрированной силой, руководившей делами по-военному. Теперь у нас другая обстановка. Войны нет больше. Нет, стало быть, военной опасности, стягивающей трудящиеся массы вокруг партии. Пролетариат восстановился и поднялся как в культурном, так и в материальном отношении. Поднялось и развилось также крестьянство. Политическая активность обоих классов растёт и будет расти. Руководить теперь по-военному уже нельзя. Необходима, во-первых, максимальная гибкость в руководстве. Необходима, во-вторых, необычайная чуткость к запросам и нуждам рабочих и крестьян. Необходимо, в-третьих, умение вбирать в партию лучших людей из рабочих и крестьян, выдвинувшихся вперёд в результате развития политической активности этих классов. Но эти условия и качества не даются сразу, как известно. Отсюда несоответствие между запросами, предъявляемыми партии, и возможностями, имеющимися в распоряжении партии в данный момент. Отсюда же опасность ослабления партийного руководства, опасность потери партийного руководства.
Во-вторых. За последний период, за период хозяйственного развития, значительно вырос и окреп аппарат государственных и общественных организаций. Тресты и синдикаты, торговые и кредитные учреждения административно-политические и культурно-просветительные организации, наконец, кооперация всех видов — значительно выросли и расширились, вобрав в себя сотни тысяч новых людей, главным образом беспартийных. Но аппараты эти растут не только по своему составу. Растёт также их сила и удельный вес. И чем больше растёт их значение, тем ощутительнее становится их давление на партию, тем настойчивее добиваются они ослабления партийного руководства, тем сильнее становится их сопротивление партии. Необходима такая перегруппировка сил и такое размещение руководящих людей внутри этих аппаратов, которые могли бы обеспечить руководство партии в новой обстановке. Но добиться всего этого одним ударом невозможно, как известно. Отсюда опасность отрыва государственного аппарата от партии.
В-третьих. Усложнилась и дифференцировалась сама работа. Я говорю о нынешней строительной работе. Сложились и развились целые отрасли и подотрасли работы как в деревне, так и в городе. Сообразно с этим и руководство стало более конкретным. Раньше принято было говорить о руководстве “вообще”. Теперь руководство “вообще” есть пустая болтовня, ибо она не содержит никакого руководства. Теперь руководство требуется конкретное, предметное. Предыдущий период выработал тип работника-всезнайки, готового держать ответ по всем вопросам теории и практики. Теперь этот старый тип работника-всезнайки должен уступить место новому типу работника, старающемуся быть хозяином дела в одной какой-нибудь отрасли работы. Чтобы руководить по-настоящему, надо знать дело, надо изучать дело добросовестно, терпеливо, настойчиво. Нельзя руководить в деревне, не зная сельского хозяйства, не зная кооперации, не будучи знакомым с политикой цен, не изучив законов, имеющих прямое отношение к деревне. Нельзя руководить в городе, не зная промышленности, не изучая быта рабочих, не прислушиваясь к запросам и нуждам рабочих, не зная кооперации, профсоюзов, клубного дела. Но можно ли добиться всего этого одним ударом? К сожалению, нельзя. Чтобы поднять партийное руководство на должную высоту, нужно поднять прежде всего квалификацию партийных работников. Теперь качество работника должно стоять на первом месте. Но поднять качество партийного работника одним взмахом не так-то легко. Старые навыки торопливого администрирования, заменявшие, к сожалению, знание дела, всё еще живы в партийных организациях. Этим, собственно, и объясняется, что так называемое партийное руководство вырождается иногда в смешное нагромождение никому не нужных распоряжений, в пустое и словесное “руководство”, никого и ничего не задевающее. В этом одна из серьёзнейших опасностей ослабления и падения партийного руководства.
Таковы в общем основания, в силу которых опасность потери партийного руководства ведёт к разложению и перерождению партии.
Вот почему решительная борьба с этой опасностью является очередной задачей нашей партии.
Таков ответ на ваш второй вопрос.
Перейдём к третьему вопросу.
Как вести борьбу с кулачеством, не разжигая классовой борьбы?
Я думаю, что вопрос скомкан и потому неправильно поставлен. О какой классовой борьбе идёт речь? Если речь идёт вообще о классовой борьбе в деревне, то она ведётся пролетариатом не только против кулаков. А противоречия между пролетариатом и крестьянством в целом, — чем это не классовая борьба, хотя она и имеет довольно необычную форму? Разве это не верно, что пролетариат и крестьянство составляют в настоящее время два основных класса нашего общества, что между этими классами существуют противоречия, правда, разрешимые и, в конце концов, преодолимые, но всё же противоречия, вызывающие борьбу между этими двумя классами?
Я думаю, что классовая борьба в нашей стране, если иметь в виду отношения между городом и деревней, между пролетариатом и крестьянством, — имеет три главных фронта:
а) фронт борьбы между пролетариатом в целом (в лице государства) и крестьянством по линии установления предельных цен на фабрикаты и сельскохозяйственные продукты, по линии нормализации налогового дела и т. п.;
б) фронт борьбы между пролетариатом в целом (в лице государства) и кулачеством по линии ликвидации спекулянтских цен на сельскохозяйственные продукты, по линии переложения основной тяжести налогового бремени на кулаков и т. п.;
в) фронт борьбы между деревенской беднотой, прежде всего батраками, и кулачеством.
Вы видите, что эти фронты не могут быть одинаковыми ни по удельному их весу, ни по характеру происходящей там борьбы. Поэтому и наше отношение к формам классовой борьбы на этих фронтах должно быть различно, неодинаково.
Рассмотрим дело поближе.
Первый фронт. Пролетариат (в лице государства), считаясь со слабостью нашей промышленности и невозможностью получения займов для неё, установил ряд основных мероприятий, могущих оградить её от конкуренции заграничной промышленности и способных ускорить её развитие к выгоде всего нашего народного хозяйства, в том числе и сельского хозяйства. Эти мероприятия: монополия внешней торговли, сельскохозяйственный налог, государственные формы заготовки сельскохозяйственных продуктов, внесение планового начала в развитие народного хозяйства в целом. Всё это — на основе национализации основных отраслей промышленности, транспорта, кредита. Вы знаете, что эти мероприятия привели к тому, к чему они должны были привести, т. е. положили предел как безудержному понижению цен на изделия промышленности, так и безудержному повышению цен на продукты сельского хозяйства. С другой стороны, ясно, что крестьянство в целом, поскольку оно покупает изделия промышленности и сбывает на рынок продукты своего хозяйства,— предпочитает получать эти изделия по возможно дешёвым ценам и сбывать своп продукты по возможно дорогим ценам. Равным образом крестьянство хотело бы, чтобы не было вовсе сельскохозяйственного налога, или чтобы он был доведён, по крайней мере, до минимума.
Вот вам и почва для борьбы между пролетариатом и крестьянством.
Может ли государство отказаться от указанных выше основных мероприятий? Нет, не может. Ибо отказ от этих мероприятий привёл бы в данный момент к разгрому нашей промышленности, к разгрому пролетариата как класса, к превращению нашей страны в аграрную колонию промышленно развитых капиталистических стран, к провалу всей нашей революции.
Заинтересовано ли крестьянство в целом в уничтожении этих основных мероприятий нашего государства? Нет, не заинтересовано. Ибо уничтожение этих мероприятий в данный момент означает торжество капиталистического пути развития, а капиталистический путь развития есть путь развития через обнищание большинства крестьянства во имя обогащения кучки богатеев, кучки капиталистов. Кто решится утверждать, что крестьянство заинтересовано в своём собственном обнищании, что оно заинтересовано в превращении нашей страны в колонию, что оно не заинтересовано коренным образом в торжестве социалистического пути развития нашего народного хозяйства?
Вот вам и почва для союза между пролетариатом и крестьянством.
Значит ли это, что наши промышленные органы, опираясь на монополию, могут взвинчивать цены на изделия промышленности в ущерб интересам основной массы крестьянства и в ущерб самой промышленности? Нет, не значит. Такая политика повредила бы, прежде всего, самой промышленности, сделав невозможным превращение нашей промышленности из тепличного и хилого растения, каким она была вчера, в крепкую и могучую промышленность, какой она должна стать завтра. Отсюда наша кампания за снижение цен на фабрикаты и поднятие производительности труда. Вы знаете, что эта кампания имеет достаточно широкий успех.
Значит ли это, кроме того, что наши заготовительные органы, опираясь на монополию, могут играть на понижении цен на сельскохозяйственные продукты, делая их разорительными для крестьянства, в ущерб интересам всего нашего народного хозяйства? Нет, не значит. Такая политика загубила бы, прежде всего, промышленность, ибо она, во-первых, затруднила бы снабжение рабочих сельскохозяйственными продуктами, во-вторых, разложила бы вконец и дезорганизовала бы внутренний рынок нашей промышленности. Отсюда наша кампания против так называемых “ножниц”. Вы знаете, что эта кампания дала уже благоприятные результаты.
Значит ли это, наконец, что наши местные или центральные органы, опираясь на закон о сельскохозяйственном налоге и пользуясь своим правом взимания налогов, могут рассматривать этот закон как нечто непререкаемое, могут доходить в своей практике до разбора амбаров и снятия крыш с домов маломощных налогоплательщиков, как это имело место в некоторых районах Тамбовской губернии? Нет, не значит. Такая политика подорвала бы всякое доверие крестьян к пролетариату, к государству. Отсюда последние мероприятия партии по сокращению сельскохозяйственного налога, по приданию этому налогу более или менее местного характера, по упорядочению нашего налогового дела вообще, по ликвидации безобразий, проявленных кое-где на почве взимания налогов. Вы знаете, что эти мероприятия дали уже желательные результаты.