Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Толстой Лев Николаевич

Так как войско есть та необходимая форма, в которой могут совершаться такие действия людей, то мы ¹⁸²⁰ для объяснения того, каким образом совершаются совокупные преступления людей, должны рассматривать этих людей не как членов народа, общества, семьи, но как членов войска.

Всякое войско составляется из низших по военному званию чинов — рядовых, которых всегда самое большое количество, из следующих по военному званию, более высших чинов, капралов, унтер-офицеров, которых число меньше первого, еще высших и еще меньших по числу и т. д. до высшей военной власти, которая сосредоточивается в одном лице. Как государственное, так [и] военное устройство может быть совершенно точно выражено фигурой конуса, в котором основание с самым большим диаметром будут составлять рядовые, высшие и меньшие основания — высшие

чины армии и т. д. до вершины конуса, точку которого будет составлять полководец. (Фигура эта, выражающая самое устройство войска, может выражать по отношению диаметра основания конуса к оси и ¹⁸²¹ более или менее ¹⁸²² сложное или несложное устройство войска.)

Рассмотрим в нравственном смысле отношение различных точек этого конуса войска к совершаемому совокупному преступлению: ¹⁸²³ каким образом люди, группируясь в форму войска, отступают от свойств человеческой природы?

Солдат, ¹⁸²⁴ пришедший из своей деревни в полк, приучает себя не спрашивать, что и зачем он делает, а делает всё то, что ему скажут. Ему сказали идти — он идет. Ему сказали бить и колоть, он бьет и колет, тем более что его бьют и колют и, совершая самые неслыханные преступления, рассказ о которых ужаснул бы его, он чувствует свое человеческое достоинство обеспеченным. Ответственность его поступков лежит не на нем, потому что он поставил себя в условия необходимости. Таких людей, сложивших с себя всю нравственную ответственность на других, стоящих выше, всегда наибольшее число — это основание конуса.

Унтер-офицер уже приказывает солдату идти и стрелять; он меньше солдата подлежит давлению сил, стоящих выше, и уже большую принимает на себя ответственность. Их меньшее число. И так, уменьшаясь в числе и принимая на себя большую и большую ответственность, идет эта фигура конуса до вершины его. Генерал уже знает, как ему кажется, для чего он приказывает идти корпуса и стрелять, ответственность его больше, и он большую часть ее складывает на вышестоящие лица. Дипломат, объявляющий войны, главнокомандующий, отдающий приказ сражения, стоящий почти на вершине, еще имеет оправдание в воле государя, но государь, составляющий точку вершины, уже несет всю ответственность и должен найти оправдание своему поступку в своеи воле и в знании того, что есть добро.

Таково отношение между собой различных точек конуса по нравственной ответственности. Какое будет это отношение по прямому участию лиц в самом совершении совокупного преступления?

[Далее от слов:Солдат, тот самый, который несет наименьшую ответственность, непосредственно сам колет, режет, жжет, грабит, кончая:и несущего наибольшую ответственность. близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 2, гл. VI.]

Итак, ежели справедлив закон обратного отношения количества людей и ответственности с прямым участием в событии и вершины конусов: полководцы, государи представляют наименьшее участие в событии и наибольшую ответственность, то деятельность этих людей, Наполеона и Александра, должна состоять в бесконечно малом участии в событии и наибольшем из всех людей объяснении, оправдании события.

В нравственном смысле оправдания преступления — войны не может быть постоянного, и потому оправдание это должно быть временное, всегда изменяющееся с изменением событий.

Очевидно, что люди эти, стоящие на вершине конуса, не имеющие оправданий, кроме своей воли, и призванные для оправдания всякого события, должны иметь особые свойства, отличающие их от других людей. Очевидно, что люди должны быть приготавливаемы жизнью для исполнения своего призвания.

Так как мы допустили, что движение человечества совершается по неизвестным нам причинам и для достижения неизвестных нам целей, то деятельность Наполеона и Александра в войнах начала нынешнего столетия имеет для нас интерес только по той соответственности своему назначению, которое мы находим в этим людях.

Как они исполняли свое назначение, как они несли всю ответственность совершавшихся событий и как оправдывали их?

II. ВАРИАНТЫ ИЗ НАБОРНЫХ РУКОПИСЕЙ

* № 348 (наборная рукопись. Эпилог, ч. 1, гл. V, VI).

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

I

¹⁸²⁵ Весной 1813 года Наташа вышла замуж за Пьера Безухого. В тот же год ¹⁸²⁶ старый граф Илья Андреевич <умер от воспаления желудка, оставив после себя долгов вдвое больше, чем стоило всё его состояние>.

В последний год своей жизни старый граф, ¹⁸²⁷ несмотря на всё увеличивавшиеся денежные затруднения, с особенной страстью занимался постройкой в новом вкусе, как он говорил, сгоревшего на Поварской своего дома и ¹⁸²⁸ весьма сложными предприятиями по винокуренному производству, которые должны были, по его словам, поправить ¹⁸²⁹ его дела. Он, очевидно, чувствовал, что затеваемое им невыполнимо, что время его прошло, ¹⁸³⁰ но именно вследствие этого он с особенной оживленностью, ¹⁸³¹ как бы обманывая себя, предавался своим предприятиям. Графиня, прежде восстававшая против его предприятий, теперь на всё соглашалась, всё одобряла ¹⁸³² и даже иногда показывала вид, что интересуется его ¹⁸³³ планами.

Именно в то время, когда дела графа так запутались, что ¹⁸³⁴ нельзя было себе представить, чем это всё кончится, если продолжится еще год, он заболел болезнью, прежде проходившей без последствий, и тихо и неожиданно умер.

[Далее от слов:Николай был с русскими войсками в Париже кончая:но старался отдаляться от нее близко к печатному тексту.T. IV, эпилог, ч. 1, гл. V].

Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что ¹⁸³⁵ она была слишком совершенна, за то, что ¹⁸³⁶ не в чем было упрекнуть ее, а что вместе с тем в ней не было чего-то того глупого, несовершенного, что один только раз проснулось в ней и обмануло его во время ночного святочного катанья. ¹⁸³⁷ Он поймал ее на слове в ее ¹⁸³⁸ письме, которым она давала ему свободу, и ¹⁸³⁹ теперь уже был уверен, что с ней не потеряет ее.

Часто, обдумывая свое положение, он приходил к мысли о том, что единственный, представлявшийся ему из него выход — была женитьба. ¹⁸⁴⁰ Он часто думал, как хорошо бы было, как и говорили ему старые тетушки, сватавшие его — жениться на богатой девушке и вывести мать из этого тяжелого положения. ¹⁸⁴¹

Положение Николая становилось ¹⁸⁴² хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требованиям матери, должал по мелочам. Он старался избегать прежних знакомых, делать ему было нечего, и скука, нашедшая на него в тех условиях, в которых он находился, переходила в сдержанное отчаяние.

II

¹⁸⁴³ В начале зимы княжна Марья, ¹⁸⁴⁴ переехав в Москву, посетила графиню. Николай первый встретил ее. При первом взгляде на нее лицо Николая приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев пять минут, вышел из комнаты. ¹⁸⁴⁵

«За что же? Неужели он любит и женится на ней? » сказала она себе, с отчаянием глядя на Соню. «Да что же мне за дело! Я и не ждала ничего», сказала себе княжна Марья, призывая на помощь свою гордость. «Мне совершенно всё равно, что он обо мне ¹⁸⁴⁶ думает!»