Полное собрание сочинений. Том 3. Повести и драмы
Шрифт:
— Бык, бык!
Но женщины только засмеялись, подошли к нему и взяли детей, которые попрятались в чащу.
— Разве вы не видите быка? — кричал он.
— Нет, никакого быка нет, его зарезали две недели тому назад.
В досаде он пошел домой и пожаловался жене на женщин, но она только засмеялась.
После обеда, когда супруги сидели в за те, кто то постучал в дверь.
— Войдите! — крикнула жена.
Одна из женщин, бывших свидетельницами приключения с быком, вошла в комнату, держа в руках кашне кандидата прав.
— Это
Адель посмотрела на женщину, потом на мужа, который рассматривал свою цепочку.
— Нет, это принадлежит барину, — сказала она и взяла платок в руки! — Спасибо тебе, барин даст тебе что-нибудь за находку.
Он же сидел бледный и неподвижный.
— Со мной нет денег, обратитесь к многоуважаемой барыне, — сказал он и спрятал платок.
Жена вынула крону из своего большого портмоне и дала ее девушке, которая ушла, не понимая ничего в происшедшей сцене.
— Ты могла бы меня от этого избавить, — сказал он с горечью.
— У тебя нет храбрости отвечать за свои дела и поступки? Ты стыдишься носить мой подарок, тогда как я ношу твои. В сущности говоря, ты бессильный человек! А хочешь быть мужчиной!
Адель должна была ехать на аукцион и остаться там неделю. В её отсутствие мужу вменялось в обязанность смотреть за хозяйством и вести книги.
В первый день пришла кухарка и попросила денег на сахар и кофе; он дал их ей. Через три дня она опять пришла за деньгами для этой же цели. Он выразил свое удивление, что провизия так скоро вышла.
— Я не ем ее одна, — сказала грубо кухарка, — и многоуважаемая барыня никогда мне ничего не говорит, когда я прихожу за деньгами.
Он дал ей требуемую сумму, но это маленькое происшествие заинтересовало его, он открыл счетовую книгу и начал ее просматривать. На эти две статьи выходила удивительная сумма, обнаружилось, что в месяц выходило восемь кило. Он продолжал свои исследования всюду то же самое. Он взял главную книгу и нашел прямо невероятные цифры. Было ясно, что его жена не умела вести книг, а со стороны прислуги было организовано колоссальное воровство, которое, в конце концов, могло разорить их.
Адель приехала домой, и кандидат прав должен был выслушать отчет об аукционе.
Он откашлялся и хотел начать говорить, но жена пошла ему навстречу и спросила:
— Ну, а как ты тут справился с людьми, мой друг?
— О, я справился с ними очень хорошо, но они не честны, ты можешь мне поверить.
— Что? они не честны?
— Нет, что значат, например, эти громадные порции кофе и сахара?
— Откуда ты это знаешь?
— Я увидел это из счетовой книги.
— Итак, ты копался в моих книгах?
— Копался? Меня заинтересовало проследить досконально это явление.
— Но, собственно, тебя это не касается!
— И из этого я увидел, что ты ведешь книгу, не имея понятия об этом деле.
— Что? Я не могу вести книги?
— Нет, мое дитя, ты этого не можешь, и если это будет продолжаться, мы скоро придем к разорению. Все твое счетоводство есть ни что иное, как обман, мое дорогое дитя, и больше ничего!
— Но какое тебе, собственно, дело до моей книги?
— Да, но посмотри, пожалуйста, ведь и закон требует порядочного ведения книг.
— Ба, — закон, что мне закон!
— Это я охотно допускаю, но меня это касается, и с этого времени я буду смотреть за книгами.
— Мы можем взять конторщика.
— Это не нужно, ведь мне и так нечего делать.
И на этом они согласились.
Но с тех пор, как муж стал сидеть за конторкой, и все стали со своими делами обращаться к нему, Адель совершенно утратила интерес к хозяйству и к жизни в деревне. Она очень переменилась, перестала заботиться о коровах, телятах, оставалась всё время в комнатах и замышляла новые планы.
Муж её, наоборот, пробудился для новой жизни и с жаром набросился на сельское хозяйство. Снова превосходство было на его стороне. Он распоряжался, обдумывал, приказывал и контролировал.
Однажды Адель пришла в контору и попросила тысячу крон на покупку пианино.
— О чём ты думаешь! — сказал ей муж, — как раз теперь, когда нужно перестраивать двор! Это невозможно!
— Что это значит? Разве у нас не хватит? Разве моих денег на это недостаточно?
— Твоих денег?
— Конечно, моих денег, которые я получила в приданое.
— Я думал что это, благодаря замужеству, сделалось общим достоянием семьи?
— Другими словами — твоей собственностью, да?
— Нет, мое дитя, собственностью семьи, сказал я. Семья есть маленькая община, единственная, у которой есть общность имущества. Муж является лишь управляющим.
— Почему же этим управляющим не может быть жена?
— Потому что муж не родит детей и, следовательно, у него больше времени!
— Но почему не можем мы управлять оба вместе?
— Почему в каждом акционерном обществе лишь один директор? Если жена хочет принимать участие в управлении, то почему же и детям не дать этого права?
— Ах, эти адвокатские уловки! Но я, правда, это нахожу странным, стоять здесь и выпрашивать собственные деньги на новое фортепиано.
— Теперь это не только твои деньги.
— Вероятно, твои?
— Нет, и не мои, они принадлежат нашей семье. Ты не должна быть такой несправедливой и говорить о выпрашивании, но рассудок подсказывает, что нужно спросить управляющего состоянием, можно ли именно сейчас позволить себе такую роскошь.
— Ты считаешь пианино роскошью?
— Да, потому что у вас есть старое! Положение дел именно сейчас неблагоприятное и не позволяет покупки нового пианино, несмотря на то, что лично я не хочу, да и не могу противоречить твоему желанию!