Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
Шрифт:
Но сбор провести не пришлось. В этот день во втором отряде каждый имел задание. Три человека пилили дрова, трое сажали цветы около швейной фабрики. Света Киселева, Кирпичев Юрка и еще двое убежали на стадион, где шла подготовка к пионерскому празднику. Четверо в мастерской ладили табуретки, остальные взяли лопаты и грабли. За школой жгли мусор и готовили грядки. На участке стоял запах дыма и свежей земли. Большой серый пес терся о ноги и радостно взвизгивал. Возле моей сумки с аппаратами он нюхал воздух и поднимал уши.
— Дружок! Дружок! — позвала девочка в мальчишеских шароварах. — Извините, к вам
Живет Дружок у Люды Егеревой, но весь отряд считает Дружка своим. И Дружок каждого знает. Когда идет урок, он бегает под окнами и лаем отзывается на звонки…
…Вечером всем отрядом мы идем к старому валу. Я узнаю, в каком году насыпали вал и кто насыпал. Теперь грозное укрепление заросло травою, и ребята по очереди косят траву для кроликов.
— А на ферме вы еще не бывали? Ну, обязательно приходите… Да, все сами построили. И спортивный зал сами — все сами: и стены, и крышу. Правда, там старшеклассники больше работали, но и мы тоже…
На валу, когда я начинаю расспрашивать, все глядят на Валерку Жигаржевского: «Пусть он…
Валерка все знает». Спокойный и чуть медлительный Валерка в отличие от фантазера Юрки не очень верит, что под озером есть тайные ходы. Зато он точно знает, когда построен главный собор, почему церковь называют «Спас на сенях».
От Валерки я узнаю, что в крайней башне кремля живет архитектор, а в другой башне находится библиотека. «Книги огромные, как чемоданы, и тоже с застежками».
— Валерка все знает, — восторженно шепчет мальчишка, который выпросил поносить мою сумку. — Между прочим, у него драма…
— Что?..
— Ну, как это сказать… Вон девочка, вон чистит пуговицы, Жанна Никифорова. Они с первого класса дружат. Вместе рисуют, уроки вместе. Вы знаете, как Валерка переживает, когда она у доски, — хочет, чтобы пятерка была. Ну вот. А теперь Жанна на Ваську Середу все смотрит и смотрит… Да нет. С Валеркой она по-прежнему дружит и домой ходят вместе…
— Это, наверное, тайна?
— Да нет. В отряде знают… А Валерка у нас председатель…
До самой темноты мы сидим на валу. Внизу вдоль берега у маленьких колышков привязаны лодки. Очень много. Наверное, у каждого дома в Ростове есть лодка.
— А рыба как?..
— Рыбу из озера Неро раньше возили на царский стол, — говорит Валерка Жигаржевский.
— Рыба и сейчас… Ребята, а ну, кому ближе?..
Никак невозможно отговорить, что поздно, что я и так верю. Костя Флягин садится на велосипед и мчится за удочками. И вот мы уже на берегу. Костя, прыгая с лодки на лодку, выбирает местечко. Другая удочка — в руках у Люды Егеревой.
— Она как мальчишка, — говорит Середа Вася, — барабанит лучше меня и в футбол, в баскетбол… Вот посмотрите, она раньше Кости поймает.
Люда прыгает с лодки на лодку, и следом за ней боязливо прыгает пес Дружок.
Как всем хотелось, чтобы клевало в тот вечер! Но клева не было. Костя ухитрился поймать двух ершей.
— Это рыба? — сказал он, и зло зашвырнул ершей далеко в воду.
* * *
Поздно вечером я говорил со старшей вожатой, с классным руководителем Верой Николаевной Малоземовой, с директором школы. А утром сидел на уроках, вместе с ребятами ходил проведать заболевшего Витю Балакина.
Мы сидели на скамейке у дома. Витя искал соринки на пиджаке. Вите было неловко. Голова болела «чуть-чуть». Он не пошел в школу, но ходил на занятия в гимнастической секции. Вите неловко, но никто из ребят и виду не кажет, что недовольны. Витя сам понимает, он ищет соринки и говорит, что полдня учил геометрию и физику повторил… На стадионе напротив готовятся к празднику. Слышно, как поют песню «Прощайте, голуби». Песню знают и ребятишки. Мы прощаемся с Витей. Ребята идут, насвистывают песню. Потом мы идем молча. Потом кто-то сказал:
— А Витька хороший, правда ведь, а?
И все громко заговорили: «Витя Балакин очень хороший. Сегодня это так просто, ну, с кем не бывает. Витя — гимнаст, и горнист, и поет, и самый лучший диктор в отряде — читает заметки по школьному радио. И самое главное — он веселый. Видали, какие глаза у Витьки?..»
Двадцать четыре мальчишки и шестнадцать девчонок. Семиклассники. Это как раз тот возраст, когда девчонки на переменах перестают бегать сломя голову за мячом, а, взявшись за руки, со значительным видом ходят, ходят, о чем-то говорят или петь начнут. Ребята тоже особняком.
Голоса погрубели. У кого чуб, этот в узких сверх меры брюках пришел, этот украдкой записки в парту кладет. Такой уж возраст у семиклассников. И в этом классе появились признаки «возраста». Но по-прежнему ребята зовут себя пионерами, хотя вместе с галстуком кое-кто носит уже комсомольский значок. По-прежнему Витя Балакин не стесняется сидеть вместе с Сыровой Гелей, на переменах по-прежнему шум и гвалт.
«Они не из тихих», — улыбаются и вожатая, и директор.
Двадцать четыре мальчишки и шестнадцать девчонок… Вот Киселева Света. У нее доброе в веснушках лицо и улыбка, готовая полететь.
У Светы в прошлом году умерла мать. Улыбка пропала и, может быть, никогда б не вернулась — у Светы целый месяц не высыхали глаза. Отряд — двадцать четыре мальчишки и пятнадцать девчонок — вернул Свете улыбку. Сорок друзей.
У них есть своя отрядная песня — «Орленок». Они до сих пор навещают мать погибшего летчика.
Носят ей воду, дрова, ходят за хлебом и молоком. Сорок друзей вместе ходили в походы. Они пешком шагали вдоль Волги, они ходили по ярославским местам и читали стихи «Опять я в деревне, хожу на охоту…» — в лесу, где охотился сам Некрасов. Друзья умеют разжечь костер, а все девчонки умеют и на плите приготовить: и борщ, и пудинг, и даже пирожное. У них были специальные сборы: «А что я умею?». Они стали гимнастами и баскетболистами, они поставили пьесу «Павлик Морозов» и еще восемь других пьес. Они писали письма в Чехословакию, рыли картошку и выступали с концертами в подшефном колхозе. У них много друзей на швейной фабрике. Они научились… Многому научились.
Когда мы прощались, Жанна Никифорова положила на стол картонку, на которой нитками был укреплен наконечник стрелы.
— У нас пока не делают сувениров. Это на память о нашем городе.
— Но эта дорогая для вас находка…
— Мы еще найдем! — зашумели мальчишки.
А первый знакомый Кирпичев Юра вызвался проводить:
— Автобус через два часа. Пойдемте на берег. Наш кремль еще никто не снимал с озера. Я мигом доставлю.
Был ветер, грести было тяжело. Я сменил Юрку на веслах. Волны шлепали о бок плоскодонки.