Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки.
Шрифт:
По городку мы ходили со студенческим прорабом Сашей Царенко. Он проводил друзей-однокурсников в Киев и остался на один день подписать кое-какие бумаги. Похвалился хорошим заработком:
— Как звери вкалывали. Конечно, увезем отсюда не только мозоли и деньги. Этот город всю жизнь в самых хороших снах будем видеть…
Обратно из Ханты-Мансийска мы летели опять в одном самолете с поседевшей матерью.
«Говорят, как настоящий человек… А мне что…»
Не просто рождаются на земле поселки и города.
Фото автора. Тюменская область.
10 сентября 1966 г.
Тридцать
— Хочешь, догоним коршуна?
Я понимаю это как шутку. Но вертолет делает маленький поворот, и вот уже нам с коршуном по пути. И он, и мы летим низко над лесом. Я могу сосчитать перья на распластанных крыльях птицы. Перья чуть подрагивают от ветра, идущего из-под винта. Коршун беспокойно оглядывается, и я вижу черную блестящую горошину глаза. Чуть-чуть ниже — я мог бы дотянуться сейчас до птицы. Пилот искусно сохраняет нужное расстояние, и мы скользим над бегущими назад пиками елок и пышными головами берез. Коршуну надоедает соседство — кувырок, и мы уже не видим его. Мы видим бегущий лес таким, каким видит его обычно коршун.
Раннее утро. Люди на одиноких лесных хуторах еще не проснулись. Звери в такое время не избегают открытых мест, и мы можем видеть многие тайны леса. Вот у старого брошенного сарая играют четыре козули. Мы делаем полукруг, чтобы лучше зайти для съемки, но видим только четыре мелькнувших зада… Одинокий лось в мелком ельнике… Лисица на песчаном берегу маленького болотца закусывает чем-то. Подняла морду, гавкнула и быстро юркнула в камыши. Видно строчку лисьих следов на мокром песке и остатки еды.
В вертолете мы сняли дверь, хорошо привязались и можем безбоязненно нагибаться за борт. Лесная жизнь — в сорока метрах под нами. Видны все тропки и черточки, видны наполненные водою следы лосей, кажется, приглядись — увидишь даже грибы. Белыми фонарями светятся яблоки в темной листве на хуторе. Белые куры в панике кидаются в щели и под кусты. Вертолет им кажется, наверное, огромным голодным коршуном…
Озеро Энгуре под нами… В ста километрах от Риги вдоль моря в лесах тянется полоса пресной мелкой воды. Вода сверху однообразна, разве что на отмелях испуганные крупные рыбы оставляют «усы» на воде. Но тут мы глаз не отрываем от озера. Странная геометрия… Острова зарослей куги и осоки. Но как все это растет! Кажется, чья-то большая рука опустила над озером циркуль, провела правильные равных размеров круги и посеяла в них кугу и осоку. Я был на озере, плавая между этими островами, но там, на воде, не замечаешь загадочной геометрии. Сейчас же она темными тарелками уплывает по воде к горизонту. Как ее объяснить?..
Птицы, наверно, по этим кругам, возвращаясь с юга, узнают озеро. Птиц великое множество: утки разных пород, лебеди, чайки и кулики. Утки россыпью мака сидят на воде.
Наверное, им тоже мерещится коршун — мы видим, как армада птиц срывается и не летит, а, кажется, бежит по воде в заросли. На ряске остаются полосы следов утиного бегства.
Лебеди, может быть, потому, что имеют меньше врагов, совсем равнодушны к нашему появлению. Лебедь с лебедушкой обучают четырех птенцов, как добывать корм со дна. Снижаемся, снимаем — никакого волнения, продолжают кормиться. И только одинокий холостяк-лебедь не выдержал, тяжело ударил крыльями. Хорошо видно, как птица помогает крыльям сильными лапами — толчки об воду: бух-бух-бух, как будто большие камни кидают позади птицы…
Ага, вот и Ковчег. Из-за лесного клина выплыл дощатый дом с узорным хвостом из лодок. Мы бы гадали: что это? Но три года назад в доме я провел лето, и теперь машу ему, как старому другу. На Ковчеге только-только проснулись. Кто-то вертит над
У науки много постов на земле. Есть дорогие обсерватории, громоздкие синхрофазотроны, атомные котлы, целые города. И есть вот такой домик с дюжиной лодок, с керосиновой печкой, где варят на обед кашу и греют воду для инкубатора. Весною лодки доставляют на борт утиные яйца. В «трюме» Ковчега инкубатор являет на свет диких утят. Каждому на лапку надевают кольцо и отвозят в гнездо к маме, которая в это время сидит на фальшивых яйцах, подложенных орнитологами…
Есть давняя загадка, волнующая людей: как птицы, пролетая тысячи километров, находят дорогу? По какому компасу находят те же утки, возвращаясь из жарких стран, например, это озеро Энгуре?
Люди ищут ключи к загадке. Каждое лето ходит по птичьему озеру эта посудина с хвостом из лодок. Маленький пост науки…
Делаем последний круг над Ковчегом и летим по своим делам. Плывет внизу странная геометрия с пугливыми утками и равнодушными семьями лебедей.
Фото автора. Латвийская ССР.
17 сентября 1966 г.
«Комарики»
(Широка страна моя…)
— О, брат, комары у нас — гудят, как самолеты…
И правда — комариный край. Воды тут больше, чем суши. На карте у летчика — сплошь голубые глазки. Они слегка вытянуты, переплетаются. Но и там, где вода не обозначена, землю не везде жди. Ржавого цвета равнина — тоже вода, но спрятанная под болотной травой. Воды хватило бы тут на хорошее море. И посреди этого буйства течет еще Иртыш.
Из-за того, что нет ему тут препятствий, течет Иртыш, куда ему вздумается. Повороты, петли, протоки. Глядишь сверху и думаешь: как отыщет дорогу вон тот маленький пароходик с плотами?
Западно-Сибирская низменность. Богатство леса, рыбы, пушнины и нефти. Все больше и людей оседает на этих землях, хотя ночью увидеть огонек сверху — большая удача.
Иртыш — единственная дорога между людьми. Но по нынешним временам если даже «Ракетой» по реке двигаться, все равно покажется долго. И потому почти каждая деревня в этом краю ждет самолета. Где сесть? А на воду!
В местной столице Ханты-Мансийске наш самолет «приземлился» прямо на Иртыше. Маленький катерок потянул самолет к берегу. Репродуктор на всю пристань кричал: «Объявляется посадка… Просим пассажиров пройти к плоту!» Пассажиры по мокрым кладкам шли в самолет, который покачивался на волнах. Тут же самолет вырулил на середину и, как на лыжах, побежал на двух поплавках.
Двухкрылые «Антоны» возят людей, всякий груз для нефтяных вышек, меха, продукты, лошадей для геологов, рыбу, почту. Люди в поселках, не видавшие автомобиля и паровоза, с пеленок знают этого работягу. В последнее время «Антон» приспособлен тушить лесные пожары. Сел на воду, и пока бежит — в поплавки набирается тридцать пудов воды. Взлетел, над огнем вылил воду и опять садись — озеро всегда находится где-нибудь рядом. И еще приспособились «Антоны» добывать рыбу. Есть озера, где рыбы — лови руками. Сажает «Антон» на озеро рыбаков с легкими лодками. Дня через три, когда в отгороженном садке на озере рыба начнет плескаться от тесноты, «Антон» снова садится на воду и улетает в Ханты-Мансийск, груженный живыми окунями, щуками и лещами…