Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г.

Толстой Лев Николаевич

Несите свой крест, милый друг, зная, что крест от бога, и он знает про этот крест и предвидел вашу борьбу и страдания и нуждается в них. Претерпевый до конца спасен будет. Падайте и поднимайтесь, и всегда надейтесь, что больше не падете.

Практически же мой совет тот, что надо больше жить плотски — общаться с природой, работать, ходить, играть, собирать цветы, украшать вокруг себя. Всё это грех, когда для этого нужны труды других людей, но если нет, то нет греха, и нужно, и может избавить от греха.

В неискренности я вас не подозреваю и не могу подозревать.

Сомнений ваших не понимаю. Отбрасывайте всё, что сомнительно, всё отбрасывайте

смелее, и останется то, чего нельзя отбросить. Всё равно, как из-под ног отбрасывать всё, на чем стоишь, станешь на непоколебимом. Сомнение — от того, что не отбрасываете и продолжаете стоять на том, что качается.

Борисову письмо слишком требовательно. Таких дел, как его — миллионы.¹

Целую вас.

28 июня 96. (Ясная Поляна.)

Печатается по копии, сделанной рукою О. К. Толстой. Дата копии.

Ответ на письмо Трегубова от 19 июня 1896 г.

¹ При письме своем Трегубов прислал Толстому книгу Н. И. Борисова «Волшебный фонарь в народной школе. По данным Александрийского уездного земства за 1889—1893 годы», Херсон, 1896, и копию своего письма к автору этой книги. В письме этом он говорил о вредном и развращающем действии чтений с волшебным фонарем, устраиваемых в школах по официальным программам.

* 90. С. И. Кобелеву.

1896 г. Июля 4. Я. П.

4 июля.

Любезный брат Степан Ильич.

Письмо ваше от 8 мая я получил, но того, в котором вы пишете о старце П[етре] Д[аниловиче], не получал.¹ Не отвечал вам, пот[ому] что очень занят. Жизни моей осталось не много, а хочется как можно яснее и понятнее передать людям о том, как я понимаю учение Христа. Этим и занимаюсь. Письмо же ваше читал с радостью. Киреевский² был человек хороший, но заблуждался, полагая, что христианство проявилось в православии. Православие наше есть первый и злейший враг Христа и его учения. Не знаю, что вы написали об этом предмете, может быть и хорошо, но писать об таких сочинениях, как Киреевского, неважно. Важнее гораздо наша жизнь, и проповедь истины сильнее всего, когда она ведется самою жизнью. Потому я душою порадовался на ваше описание того, как вы приняли и перенесли потерю 200 р. Я своей судьбой и своими слабостями поставлен в такое положение, что, живя в избытке, не могу на деле показать, насколько я христианского духа, а вам, человеку, живущему своим трудом, можно на деле показать свою веру. И никто не служит лучше богу, как тот, кто в жизни делами свидетельствует об истине: просящему дает, от взявшего не требует назад; и если и не отдает рубахи тому, кто взял кафтан, то, по крайней мере, не ищет своего, не судится и не жалеет похищенного, зная, что жизнь наша не в богатстве, а в нашем душевном росте, в увеличении в себе любви и в проявлении ее в мире.

Я ныне летом занялся тем, чтобы подчеркнуть в евангелиях то, что совсем просто и понятно, пропустив то, что может быть разно перетолковано, и, читая из евангелий одни эти понятные места, получил большую радость. Пришлю вам такое евангелие, если хотите.³

Помогай вам бог итти по пути его. Любящий вас

Л. Толстой.

Печатается по листам 66 и 68 копировальной книги. Дату Толстого «4 июля» дополняем годом на основании письма адресата.

Ответ на письмо С. И. Кобелева (см. т. 68, письмо № 70) от 8 мая 1896 г., в котором он сообщал Толстому о своей жизни и о написании им разбора философских взглядов И. В. Киреевского.

¹ О Петре Даниловиче, умершем три года назад, Кобелев писал Толстому в 1895 г., как о своем первом наставнике.

² Иван Васильевич Киреевский (1806—1856), писатель, один из теоретиков славянофильства. Толстой был лично знаком с ним. См. т. 47, стр. 314.

³ Толстой имеет в виду свою статью: «Как читать евангелие и в чем его сущность», изданную впервые В. Г. Чертковым в Лондоне в 1897 г.

* 91. А. М. Кузминскому.

1896 г. Июля 4. Я. П.

Дорогой Александр Михайлович.

Как всегда, обращаюсь к тебе с просьбою и, как всегда, надеюсь, что ты не посетуешь за это на меня и исполнишь, если возможно. Просьба моя в том, чтобы устроить в Киеве на какое-нибудь местечко, очень скромно оплачиваемое, автора прилагаемого письма.¹ Пишет он Черткову, и Ч[ертков] знает его с хорошей стороны и просил меня попросить тебя о нем. Если можно, сделай.

Про вас я знаю по письму² и радуюсь, что всё хорошо. У нас тоже всё внешне по-старому, хотя внутренне идут неперестающие и самые важные во всех перемены, подвигающие всех к одной благой цели приближения к богу, хотя и самыми разнообразными путями. Знаю, что и в тебе и, как мне думается, с большой энергией совершаются в последнее время эти перемены, и радуюсь этому и желаю тебе быстрого и радостного движения по единому истинному пути.

Прощай.

Любящий тебя Л. Толстой.

На конверте: Киев. Его Превосходительству Александру Михайловичу Кузминскому.

Дата машинописной копии, подтверждаемая почтовым штемпелем получения на конверте письма: «Киев, 6 июля 1896».

Александр Михайлович Кузминский в 1896 г. был председателем Киевской судебной палаты.

¹ Речь идет о знакомом В. Г. Черткова, бывшем ссыльном учителе, затем железнодорожном служащем в Воронеже И. Т. Харкевиче (р. 1865).

Желая по личным обстоятельствам переменить место службы и переехать в Киев и зная, что у Толстого есть в Киеве влиятельный родственник, Харкевич просил Черткова помочь ему в этом.

² Письмо это неизвестно.

92. М. А. Сопоцько.

1896 г. Июля 4. Я. П.

Дорогой М[ихаил] А[ркадьевич]. Получил ваше последнее письмо через Орфано¹ и с сердечной болью прочел его, п[отому] ч[то] я очень полюбил и люблю вас. Обсуждать и возражать и убеждать бесполезно. Пишу только затем, чтобы сказать, что я не перестану любить вас и желать для вас всего истинно хорошего и надеяться, что вы и достигнете его.