Полное собрание сочинений. Том 73. Письма 1901-1902 гг.

Толстой Лев Николаевич

Мрак невежества решительно затапливает нас и уже захватил судейских новой формации.

Ни о чем не прошу вас, а только обращаю ваше внимание на это не важное по существу, но очень знаменательное дело. Вы сами решите, что делать. Мы живем благополучно, чего и вам желаю от души. Рады будем, если посетите нас заодно с вашим приютом.¹

Лев Толстой.

Печатается по копировальной книге № 3, лл. 198—199.

Обвинительный акт по делу С. Т. Семенова (см. о нем т. 72, стр. 326) был составлен 19 августа 1902 г. Семенова обвиняли в том, что он во время покоса кощунственно отозвался об иконе. Дело разбиралось 18 декабря 1902 г. Суд приговорил Семенова к пяти дням ареста, постановив за давностью совершенного преступления приговор в исполнение не приводить.

¹

Давыдов был попечителем тульского приюта для малолетних преступников.

* 348. T. Л. Сухотиной.

1902 г. Сентября 26. Я. П.

Тебе писали о нас, милая Таничка, так что знаешь, что у нас делается. Всё очень хорошо. Могу тебе сказать, что и внутренно всё хорошо. Все заняты и дружелюбны и понемногу растут bon gr'e, malgr'e.¹ Лева живет у нас, и я очень рад, что мне с ним легко и приятно. Я всё это время писал Хаджи-Мур[ата] и совестно было, а когда кончил, то захотелось продолжать художественную работу. Теперь я на распутьи и сам не знаю, за что примусь. Кланяйся от меня милому Montreux² и Vеvеу,³ а главное, кланяйся самому милому Поше.⁴

Из Берлина опять дурные известия. Говори милому Мише, что надо не только готовиться, но обречь себя на самое худое и прилаживаться наилучшим образом жить в этих наихудших условиях. Тогда всякое улучшение, облегчение, радость будут яркими, светлыми точками на темном фоне, а коли ждать хорошего, надеяться, то на пестром, неопределенном фоне хорошее не будет заметно. Меня не пустили выехать к вам в Ясенки,⁵ а теперь бог знает, когда увидимся. Давай побольше письменно общаться. Целую вас обоих. Лизанька усердно собирается.⁶

Л. Т.

26 сент. 1902.

Письмо адресовано за границу, куда Т. Л. Сухотина 18 сентября 1902 г. уехала с больным мужем. Были сначала в Берлине, оттуда переехали в Швейцарию.

¹ [волей неволей.]

² Монтре — климатическая станция на берегу Женевского озера.

³ Веве — город на берегу Женевского озера. В Веве и Монтре Толстой был во время своего первого заграничного путешествия в 1857 г. См. тт. 47 и 60.

⁴ T. Л. Сухотина ездила с П. И. Бирюковым в Монтре и Веве, была в том доме, в котором Толстой останавливался в 1857 г., и в письме от 8 октября 1902 г. просила отца описать комнату, в которой он жил. Это интересовало Бирюкова, собиравшего материалы для биографии.

⁵ На станцию Московско-Курской железной дороги, во время проезда Сухотиных из имения Кочеты в Москву и дальше за границу.

⁶ Елизавета Валерьяновна Оболенская предполагала ехать за границу. Поездка не состоялась.

* 349. Н. В. Ченцову.

1902 г. Сентября 26. Я. П.

Николай Веньяминович,

Рассуждение о том, что во имя пользы, которую можно принести в будущем, можно совершить поступок, который сам считаешь дурным, совершенно ложно. Bo-1-x потому, что соображения о пользе не имеют ничего общего с нравственными требованиями человека и потому не могут влиять на них; во-2-х, и главное, потому, что будущее вне нашей власти и нам неизвестно; настоящее же одно важно и составляет сущность жизни. Всё это так, но этим не решается вопрос о том, как вам поступить. Решить этот вопрос может только ваше сознание. Сознание преступности участия в убийстве может быть так сильно, что вы будете чувствовать невозможность согласиться на такое участие. Если же есть сомнение, колебание, то лучше поступить в солдаты, чем по одному рассуждению отказаться от военной службы и потом раскаяться в своем хорошем поступке. Такое раскаяние хуже всего. Оно извращает всё мировоззрение человека. И потому мой совет: если вы можете поступить на военную службу, поступайте. Отказывайтесь же от военной службы только тогда, когда всем существом своим перед богом, а не перед людьми,

перед которыми вы хотите выказать себя, почувствуете, что вы не можете этого сделать, как не можете поднять 30-ти пудов. И не думайте, что главное дело для вас в том — поступить в солдаты или отказаться. Главное дело для вас и для всякого человека всегда и теперь в том, чтобы выработать в себе такое мировоззрение, такую веру, при которых нельзя бы было делать дурных поступков, в том числе и участвовать в военной службе. Вот это-то дело установления в себе ясного и твердого религиозного сознания я и советую вам всегда, и особенно теперь, не переставая, делать. Достигается же это установление твердого и ясного мировоззрения не столько (хотя и очень полезным) чтением религиозно-философских сочинений, т. е. общением с прежде жившими религиозными людьми, сколько углублением в самого себя, искренней поверкой не перед людьми, а перед богом своих чувств и убеждений. Представьте себе, что вы через сутки наверно умрете, и спросите себя, что бы вы сделали в таких условиях: огорчите ли родителей своим отказом от военной службы, или, несмотря на огорчение родителей, вcе-таки откажетесь.

И то, что вы решите в таких условиях, то и будет лучшим решением.

Кроме того, советую вам помнить слова, сказанные Христом ученикам, когда он послал их: «И не думайте о том, что вы будете говорить, когда вас поведут к судьям и правителям, дух божий будет говорить в вас». Надо только, чтобы дух божий жил в нас. Надо разжигать его в себе. И тогда он, этот дух, скажет то, что должно.

Знаю, что вам очень трудно, и всей душой сочувствую вам и желаю, чтобы вы поступили наилучшим перед богом и своею совестью образом.

Лев Толстой.

Я так неразборчиво написал это письмо, что попросил племянницу переписать его. Повторю только то, что старайтесь решать вопрос только для себя, а не для людского мнения. Предположите, что никто не только не похвалит вас за ваш отказ, но все осудят вас. Как вы тогда решите? И это решение будет правильно.

Помогай вам бог.

Лев Толстой.

26 сент. 1902.

Печатается по копировальной книге № 3, лл. 194—197. Подлинник написан рукой Е. В. Оболенской, подписи, приписка и дата собственноручные. Сохранился черновик письма — автограф с собственноручной подписью и датой: «25 сентября 1902 г.».

Ответ на письмо от 20 сентября 1902 г., в котором Николай Вениаминович Ченцов писал о своих колебаниях, вызванных предстоявшим призывом на военную службу.

Второй и последний раз Толстой писал Н. Ченцову в 1910 г. по поводу его стихотворений. См. т. 82.

* 350. С. Н. Толстому.

1902 г. Октября 10? Я. П.

Очень был рад твоему письму,¹ в особенности после того как долго ничего не знал про тебя. Хотя ты и пишешь очень приятное о том, что тебе хорошо было у нас, ты не пишешь ничего о себе и своих. Теперь Маша будет передавать нам всё, что у вас делается.² Ты пишешь, что многое не переговорил со мною, а я был рад, что мы о самом главном переговорили.

Портрет твой вышел превосходный.³ Маша поставила мне его в рамочке на стол, и ты на нем необыкновенно красив, как говорила тебе француж[енка],⁴ а главное, выражение самое настоящее. Новостей особенных у нас нет. Я всё пишу «К Духов[енству]». И что-то плохо идет, но не унываю. Хорошо, что Сухот[ин] поправился. Теперь дело за Таней, чтобы она опять не выкинула. Прощай, все-таки надеюсь, до свиданья.

Л. Т.

Основание датировки: дата отъезда М. Л. Оболенской (см. прим. 2).

Ответ на письмо С. Н. Толстого от 8? октября 1902 г.

¹ В подлиннике: письмо

² М. Л. Оболенская уехала из Ясной Поляны в Пирогово 10 октября. Очевидно, с ней было отправлено комментируемое письмо.

³ Фотографический портрет С. Н. Толстого, снятый М. Л. Оболенской в дни его пребывания в Ясной Поляне (15—17 сентября), находится в яснополянском кабинете Л. Н. Толстого.

⁴ Очевидно, Анна Сейрон, гувернантка детей Л. Н. Толстого, всегда восхищавшаяся внешностью С. Н. Толстого.