Полное собрание сочинений. Том 8. Мир за нашим окном
Шрифт:
Окончил его. Но увидел: и этого мало. Поступил в институт и учился уже на четвертом курсе. Кто хотя бы приблизительно знает, сколько у колхозного председателя дел, поймет — учеба в институте это тяжелая ноша, нести которую могут только сильные люди.
О разных «мелочах», в которые председателю при его занятости вникать как будто необязательно… Возьмем переписку с семьями погибших на войне и похороненных близ Демидовки. Председатель лично вел переписку. И не только отвечал аккуратно на письма, но и приглашал родственников погибших в колхоз. Их не только встречали вниманием, но, деликатно разведав,
И, конечно, хорошо председатель знал, чем живет каждая семья в хозяйстве. «У нас нет милиции, прокурор тоже не помним когда приезжал. Все решалось по-человечески, мудро и справедливо…»
— И вот его нет. Его нет… — Это слова матери.
Она достает фотографии, с крестьянской гордостью показывает мне документы об окончании сыном техникума. Там перечислены семнадцать предметов, по которым держал экзамен Леонид Основиков. Семнадцать предметов — семнадцать «пятерок». И вот тетрадка с последней записью после обеда, 16 июля. Студент-председатель решал задачу по химии. Задачка, как видно, не получалась.
— Он сказал: «Займусь завтра». И не пришел…
* * *
Последний день председателя был таким. Привожу его по рассказу шофера Ивана Трунова.
«Утром в четыре часа мы были в бригаде — Леонид Анатольевич интересовался животноводством. Потом приехали завтракать. Потом объезжали поля, побывали у всех комбайнов. Уходя на обед, он сказал: «Немного позанимаюсь, а потом поедем смотреть паровую пшеницу». Под вечер мы и поехали… За подсолнухами увидели дым.
«Хлеб горит! — сказал Леонид Анатольевич. — Как можно скорее туда!» Горела пшеница на поле соседнего колхоза. Председатель выскочил из машины, сказал, чтобы я скорее собирал людей, а сам побежал к огню».
Чтобы понять драму на хлебном поле, надо знать, как выглядит херсонская степь в июле — ровное, как стол, пространство, желтое от хлебов. Во все стороны — только хлеба, сухие как порох. Пожар, возникнув тут, способен сожрать сотни гектаров посева. А каждый гектар держит над землей двести пудов пшеницы — это трудовой пот, это радость и надежда людей.
Председатель увидел пожар. Другие люди тоже увидели и спешили сюда на комбайнах, на мотоциклах, бежали пешком. Надо было всеми средствами остановить стену огня, пожиравшую хлеб. Когда подъехала помпа с цистерной воды, председатель схватил рукав и с двумя людьми кинулся к месту, откуда огонь мог перекинуться на соседний массив. Температура в тот день была 35 градусов. «Стена огня стояла высотою в два этажа — на сто шагов подойти было трудно. Председатель лил воду то на себя, то направлял ее на огонь».
Драма случилась в момент, когда вода в машинной цистерне иссякла. Огонь перешел в наступление. Председатель оказался отрезанным.
Тракторист, рискуя жизнью, въехал на тракторе, когда пламя чуть ослабело. Но было поздно — волна огня прошла прямо над человеком.
«Я увидел председателя сидящим на корточках. Он был весь черный. На нем остался только картуз и брючный ремень. Но был он в сознании, сказал: «Скорее в больницу»… В 10 часов вечера Леонид Анатольевич Основиков скончался.
* * *
Я побывал сегодня на поле, где боролись с огнем. Пшеницу удалось отстоять. Комбайны косили хлеб,
Тут нашли часы председателя, оплавленные очки, несколько косточек абрикосов, которые, видимо, были в кармане.
…Желтая степь. Плывут по пшенице комбайны. С краю хлебов четко бьет перепел, в одной точке трепещет крыльями пустельга.
Жизнь продолжается. Жизнь торжествует, потому что всегда в жизни есть люди, способные выйти на переднюю линию, на линию огня.
Фото из архива В. Пескова. Село Демидовка Херсонской области.
24–25 июля 1971 г.
Красная книга
(Окно в природу)
Читатель Валерии Кудинов из Ангарска пишет в «Окно»: «Слышал о Красной книге. Расскажите, что это значит?»
Начнем, как всегда, с фотографии… Вы видите очень известный снимок. Он напечатан во многих газетах мира, в журналах, на обложках книг и в обвинительных документах.
Человек в пробковом шлеме, с трубкой в зубах и с винтовкой, картинно положенной на колени, вряд ли рассчитывал на подобную популярность, хотя и явно желал ее. Снимок сделан в начале нашего века где-то в Восточной Африке. Финал охоты. Мы видим головы зебр, антилоп, туши зверей. Все свалено в кучу, и посредине восседает герой, уверенный: всякий, кто глянет на эту сцену, проникнется уважением к его личности. Имени охотника мы не знаем, но образ его стал обвинением Человеку. Снимок сделался символом расточительности, бездумного и жестокого обращения человека с природой…
За последние две тысячи лет с лица земли исчезло сто десять видов и подвидов крупных животных. Посмотрим, как происходит «раскладка» по времени этих потерь. Одна треть (из ста десяти видов) была уничтожена в течение восемнадцати столетий.
Другая треть — за один только прошлый век. И еще одна треть исчезла практически на глазах нынешних поколений — в последние пятьдесят лет! Как видим, «раскладка» находится в явной зависимости от роста числа людей на земле, от мощи и технической оснащенности человека.
Нет возможности перечислить всех вымерших. Образ их, подобно образу динозавра, мы можем представить лишь по картинкам, по музейным костям, чучелам, описаниям путешественников. А ведь жили они недавно.
Владимир Мономах, например, еще охотился на дикого тура (и даже был ранен быком). Зверь этот некогда широко населил земли Европы. Этого зверя нет.
В 1741 году вблизи Камчатки люди впервые ступили на незнакомые острова, впервые увидели огромных безобидных зверей («не кит и не рыба») — морских коров, стадами живших у берегов. Через двадцать семь лет ни единой коровы на Командорских островах уже не было.