Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны
Шрифт:
И на самых худых участках плохих земель Америка поселила остатки индейцев, владевших некогда всей землей от океана до океана, землей, не имевшей даже названия. Мы встречали индейцев на бросовых землях прерий и на землях совсем ни на что не пригодных — в пустынных штатах Нью-Мексико и Аризоне. Мы видели отчаявшихся пьяных индейцев, индейцев, одетых в перья на потеху туристам, и индейцев, добывавших свой хлеб потным трудом на землях Дакоты.
Два коренастых черноволосых парня вгоняли колья в глинистый косогор и тянули колючую проволоку, ограждая чье-то ранчо.
Рассказ об индейцах — особый рассказ. Тут же уместно привести конец разговора. Старший из двух индейцев спросил:
— Ну и как вам наша земля?..
По тону, по духу, по ожиданию ответа было видно: парень очень сердит на Колумба. В понятие «наша земля» он не вносил ни дороги, ни города с небоскребами, ни самолеты, ни баночку кока-колы, стоявшую в тени у столба. Он имел в виду только землю, от которой ему, индейцу, остался самый черствый кусок.
Мы сказали:
— Земля красивая и богатая…
Парень промолчал. Попросил сигарету, неловко помяв ее, раскрошил.
— Дайте еще… Верно сказали: «красивая и богатая»… Красивая и богатая… Спасибо, белые люди…
Разговор дружелюбный окончился суховато.
Для этих двух парней из племени сиу на первом плане, конечно же, стояла давняя и справедливая обида на белого человека.
…А потом пошли Скалистые горы. Машина лезла выше и выше. Ковбой на взбрыкнувшем коне с дорожных знаков оповещал, что едем мы «в огромном и удивительном штате Вайоминг».
Земля стала красного цвета. Селения — совсем редкими. Это были нежаркие, но очень сухие места. Ветер с Атлантики влагу терял по дороге в эти края, а с запада, с Тихого океана, ветры имели преграду — горы Сьерра-Невада и этот Скалистый хребет.
Указатель автомобильной свалки.
В штате Вайоминг мы увидели снег. Охотились с фотокамерой на мустангов. Рыбачили. Видели, как разводят рыбу для местных озер. В левом верхнем углу штата Вайоминг осмотрели географическое чудо — Йеллоустонский парк, а ниже — такого же статуса заповедник Гранд-Титон. Об этом будет рассказано. А сейчас срежем нижний угол штата Айдахо, срежем косячок огненно-жаркой Юты вблизи Соленого озера и будем одолевать простор пустынной Невады.
Тут вспомнилась Средняя Азия… Мы проезжали Туркмению с равниной, спаленной солнцем, и сиреневым безлесным, бестравным гребешком гор. Тут была и казахская степь с кустами древесной полыни, стадами низкорослых коров и конными пастухами. Птицы сидели на бугорках с раскрытыми от жары клювами.
Кое-где меж пучков жесткой травы белели коровьи ребра и черепа. Бетон дороги тут не был отполирован колесами. Его устилали тушки раздавленных зайцев и сусликов. В одном месте
Наш «Торино», как ледокол между льдинами, продирался сквозь тесную массу существ, как видно, считавших, что этот участок дороги в Неваде построен исключительно для коров.
Два пастуха вполне разделяли упрямство стада, неохотно заставили лошадей свернуть на обочину и, обернувшись, проводили нас взглядом хозяев этой земли: «Куда их несет?»…
Пустынь в Америке очень много. Едва ли не четверть нашей дороги пришлась на пустыню. Пустыни разные. Одни годились только на то, чтобы в них испытывать бомбы и ядовитые газы, другие, чтобы отдать индейцам, третьи сияют палитрой природных красок. Реклама манила сюда туристов.
Знаменитая Калифорния — тоже пустыня. Но близость воды и упорство людей сделали эту землю цветущим садом. Среди выжженных желтых холмов тянулись оазисы зелени. Искусственный дождик из труб в союзе с плодородием почв и обилием солнца родит тут пшеницу, разнообразные фрукты и овощи, но, кажется, лучше всего живется в Калифорнии апельсинам. Мы ехали не в сезон, но апельсины горами лежали в лавках и огромных сверкающих магазинах.
Апельсинами прямо возле садов торговали на дощатых помостах. За три доллара мы загрузили апельсинами задний отсек машины, памятуя о том, что влага нам пригодится — впереди было много пустынь: безводная часть Калифорнии, Аризона и земли Нью-Мексико.
Но с нашим запасом фруктовой влаги вышел конфуз. Ночью где-то вблизи реки Колорадо на дороге появились воротца и в них фигура в пепельно-серой одежде и картузе.
— Апельсины везете?
— Везем, — робко ответили из машины.
— Вы разве не знали, что существует кордон?
— Не знали, — солгали мы.
— Иностранцы?.. — Не слишком строгий чиновник покрутил в руке ключ на цепочке, размышляя, как же ему поступить. — Ладно, езжайте!
Мы забыли, что, когда въезжали в Калифорнию из Невады, была такая же процедура.
Чиновник в воротцах строго нас спрашивал:
— Растения, семена какие-нибудь везете?
Мы тогда ничего не везли. Полицейский для формы глянул в багажник и прислонил руку к фуражке. Смысл этой, весьма либеральной, заставы состоит в том, что полоса Калифорнии от всего «каравая» Америки отделена высоким барьером гор. Тут сложился особый растительный мир. Чужаки, завезенные издалека, или какой-нибудь паучок могли бы повредить зеленому царству поливной Калифорнии. Вот и устроен «санпропускник»…
Вплотную к пустыням примыкает север Техаса. Постепенно земля теряла каленый кирпичный цвет и обретала живые краски. Воспоминанием остались кактусы Аризоны. А высокая желтая юкка (пустынный цветок) и резвая длинноногая птица «дорожный бегун» провожали нас долго, чуть ли не в Оклахому.
Юкка, качалки нефти, аккуратно подкрашенные в синий и белый цвета, стада коров на воле и в огромных загонах (стойловый откорм) — таким запомнился север Техаса, маленький уголок огромного жирного штата.