Полное собрание сочинений
Шрифт:
– А аналитического не существует?
– Решение кубических уравнений в школьную программу не входит.
– А нельзя здесь применить какой-нибудь искусственный прием?
– Не представляю.
– Ну ладно, Бог с ним. У тебя красивое платье.
– Правда? Это мне старшая двоюродная сестра подарила на день рождения. Ну, я подогнала его под себя и вот – надела в первый раз. А какие есть у тебя платья?
– Да, разные.
– Ой, покажи, а?
Вмешалась Милочка:
– У Лары пока ничего особенного нет. Вот когда она пойдет в школу, осенью, мы позаботимся
– А в какой класс ты пойдешь?
– Мама говорит, в девятый.
– А где ты раньше училась?
– Дома.
– Тебе нанимали учителей?
– Нет, меня мама с папой учили.
– Только-то? Как же ты собираешься в школу?
– Она сдаст осенью вступительный экзамен, – сказала Милочка.
– Ну, успеха тебе, Лара.
– Спасибо.
– А чем ты еще занимаешься дома помимо учебы и лечения, конечно?
– Какого лечения?
Галя вопросительно посмотрела на Милочку.
– Ларочка уже совсем здорова и никаких лечений не принимает. Она читает книги, изучает компьютер.
– О, да у вас чудесный компьютер. И ты умеешь на нем работать?
– Ну, не то, чтобы очень, но кое-что умею.
– А у меня нет компьютера. Можно к тебе приходить иногда, чтобы позаниматься на компьютере? Подучишь меня тому, чего я не постигла еще.
– А мама говорила, что ты отличница и знаешь все.
Галя усмехнулась.
– Ну, это громко сказано. Всего никто не знает, разве что Господь Бог. А быть отличницей – это еще не значит знать лучше других.
– Почему же ты тогда отличница?
– Вот пойдешь в школу, сама поймешь. Ну, ладно. Я пойду. Звони мне и приходи в гости, когда сможешь.
– Спасибо, Галочка. Ты такая хорошая! Прелесть!
– Да нет, обыкновенная. Ты мне тоже нравишься. До свидания.
Галя вышла, а Лариса проводила ее до выхода. Она вернулась в приподнятом настроении.
– Галя мне понравилась. Очень. Можно, я буду с нею дружить?
– Да, Ларочка, дружи, это просто необходимо.
Галя и Лариса, к нашей радости, быстро подружились. Теперь Лара требовала наряды, просилась в компанию Галиных друзей, часами болтала с нею по телефону. Потом она стала интересоваться ее подругами. Все меньше она задавала глупых вопросов. Галя ей приносила книги, а Лариса буквально глотала их. Она перестала смотреть все телепередачи подряд, быстро оценила классические произведения. Галя диву давалась, как можно так быстро все запоминать и соображать.
– Ну, Лариска, ты – потрясная! Еще месяц тому назад ни бельмесы не смыслила в физике, а сейчас вот меня консультируешь! А все же, где ты раньше училась?
– Я тебе уже говорила, помнишь? Нигде. Меня папа с мамой учили.
– Папа с мамой? – Галя удивленно посмотрела на Милочку. Она-то знала, что никакие мы с нею не папа с мамой, и что Милочка сама здесь появилась всего лишь немногим более года тому назад.
Чтобы разрядить обстановку, я сказал, что Ларочка всегда была очень способной и умной девочкой. Но неловкая обстановка после моих слов не исчезла. Через несколько минут Галя ушла домой, а Лариса, едва закрыв за нею дверь, спросила:
– Папа, а сколько мне лет?
Мы ожидали какого угодно вопроса, только не этого. Я усиленно думал над ответом, но ничего подходящего в голову не приходило. Выручила Милочка.
– Чуть меньше, чем Гале – пятнадцать.
– Пятнадцать… А почему я не помню ни одного дня рождения? Гале вот, каждый год справляют.
– Раньше в этом не было необходимости, а двадцать второго августа обязательно справим.
– Это мне уже шестнадцать исполнится?
– Нет, пятнадцать. Это я приблизительно сказала.
– А почему вы меня в школу не отдали в семь лет, как Галю?
– Ты болела, Ларочка.
– Чем? Какой болезнью?
– Ну, это сложно объяснить. Ты же не врач, не поймешь.
– Я никогда не была глупой. Расскажи, чем я болела? Ты же врач. Скажи диагноз.
– Понимаешь, это связано с потерей памяти. Когда ты была маленькой, ты заболела гриппом и получила осложнение на голову. Но теперь все в порядке, голова у тебя нормальная, даже лучше, чем у многих других.
– Странно. Я помню, как вы с папой меня учили ходить, рассказывали, где стол, где окно, учили читать. А вот маленькой я себя совершенно не помню.
– Я же сказала, что ты потеряла память.
Лариса не сказала в ответ ничего, только как-то грустно посмотрела на Милочку, потом на меня и ушла в свою комнату.
– Как достать ей документы?
– Я уже думала над этим. Один мой пациент согласился помочь за двести долларов. Только спросил, какие данные записать ей в свидетельство о рождении.
– Имя и фамилия у нее уже есть, отчество тоже…
– Ты хочешь, чтобы она носила твою фамилию? И отчество по тебе?
– Разумеется. А как же еще?
– А матерью меня запишешь?
– А ты что, против?
– Нет, не против, но она потом спросит, как это так, что мы с тобой состояли в браке – я с Толиком, ты со Светкой, а родили ее вместе. Да и все люди будут задавать ненужные вопросы.
– Что поделаешь, история появления на свет нашей Ларочки прямо скажем, невероятная. Все равно придется выкручиваться.
– Лучше давай выдадим ее за дочь либо твоих, либо моих родственников, которые, скажем, погибли в автокатастрофе. А ей вроде как признаемся потом.
– Согласен, только мог же мой родственник иметь такие же имя и фамилию, как и я?
– А мать?
– Пусть ее тоже зовут Людмила, а фамилию сама придумай. Сразу в глаза не бросится, а потом выкрутимся. А как этот твой пациент бумагу выпишет?
– Не знаю, за это мы ему деньги заплатим. При нынешней неразберихе…
– А уголовщины в этом нет?
– Тогда само рождение Ларочки тоже уголовщина?
– Ладно, уговорила.
Так у Ларисы появились документы. Осенью мы ее определили в школу. Милочка все формальности уладила опять-таки через своих пациентов, так что Лариса пошла в девятый класс после вступительного экзамена, который выдержала великолепно. Только на два-три вопроса она дала наивные и удивительно странные ответы. Но учителя на это не обратили особого внимания, девочка болела и жила до сих пор где-то в Средней Азии. Ничего, мол, удивительного.