Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

135. Разговор с самим собой

Подойди. Здесь тихо и темно. Мы с тобой совсем наедине. Где ты был, любимый? Как давно Ты не исповедывался мне! Что сегодня странный ты такой? Расскажи мне все, не утаи! Почему твои, мой дорогой, Руки холоднее, чем мои? Верно, никому не протянул, Ими никого не обогрел, А по локти в прорубь окунул И над этой прорубью сидел. И теперь стоишь передо мной, Без вины, а все же виноват, С потаенной мыслию одной: Отмолчаться - и опять назад. Надо бы тебя мне пожалеть, Научить науке золотой, Той, как можно целый мир согреть Маленькой своею теплотой. Только наша доля такова, Это здесь издревле повелось: И один как

будто мы - а два, Ближе братьев, а должны быть - врозь. Знаю я, что трудно одному, Чую, что тебе не сдобровать... Дай тебя покрепче обниму! Может, и не свидимся опять... 1950

136. Христианская муза

Когда апостол Иоанн В ночи повествовал о Боге, Нежданной гостью дальних стран Явилась муза на пороге. Блистательно обнажена, Она едва внимала Слову. Казалось, вот сейчас она Покинет этот край суровый. Но Слово зрело и цвело, Переливалось теплой кровью, То мудростью спокойной жгло, То кроткой мучило любовью. И муза ближе подошла И, кутаясь в овечьи шкуры, На край убогого стола Присела девочкою хмурой. И длилась ночь. И пел рассказ. И, незаметная дотоле, Морщинка меж лучистых глаз Легла, чтоб не исчезнуть боле. И жалость скорбью обожгла Уста, и навсегда богиня Голгофы оцет пролила В прозрачный мед своей латыни. На шее девственной она С тех пор прохладный крестик носит И, терпелива и нежна, Для нас у Бога песен просит. 1947

137. Терновник

Снежной пеной, кружевом нездешним, Весь - несбыточная чистота, Вот он вьется по оврагам вешним... Деревце, терзавшее Христа! Мне таким тебя увидеть внове! Для меня ты в памяти цвело Только каплями тяжелой крови, Умывавшей бледное чело. И забыл я, что в начале мая Ты цветешь, как в мире все цветет, Солнечным лучом благоухаешь, Вяжешь плод и расточаешь мед. Что тебя в дешевую больницу Некрасивым девушкам несут, И когда последний сон им снится, - Снова с Ним встречаешься ты тут. Но пред Ним невинным ты предстанешь, На тебя Он ясный взор прольет, Потому что ты не только ранишь, Но цветешь, как в мире все цветет. 1946

138. В лесу

Июльский полдень зноен, что костер, Но здесь, в лесу, для путника - отрада: Он свежестью пронизан до сих пор, Предутренняя медлит в нем прохлада. Остановись. Присядь на мшистый пень, В орешнике едва заметный глазу, И допивая утреннюю лень - Прислушайся к чудесному рассказу. Слетает лист на розоватый мох, Струит грибок свое благоуханье, И слышен шорох, шелест, шепот, вздох - Неутолимый говор мирозданья. 1947

139

Дороги вьются по холмам, Белеют дали снежные, И ветерки навстречу нам Летят, такие нежные. Сухая горечь прошлых лет Как снегом припорошена. И здесь услышим мы ответ На все, что было спрошено. 1950

140. Из прошлого

Иль должен был я отогнать тебя От маленьких овец моих, чтоб ты В дремучий лес свой их не заманила, Иль должен был назвать тебя богиней Соседнего ручья и рощ окрестных И приносить тебе их в жертву сам, В час утренней зари, на плоском камне, Что был бы с каждым днем темней от крови. Как хорошо, что ты сама решила И пастухов ушла ласкать других, Что маленьких овец своих не любят! О, как спокойно стало мне! Смотри! Вот догорает солнце за холмами И по тускнеющей уже траве Рассыпалось пасущееся стадо. А милая свирель к устам прильнула Нежней, чем ты, и мой окрепший голос Так явственно о Мире говорит.

141

Тончайшей кистью - песнею моей Я золочу скорлупки жестких дней И вешаю лучистые орехи На елочку земного бытия. Я знаю: кисть истреплется моя, Окончатся высокие утехи, И елочку из комнат унесут. Но, может быть, заботливые руки Нехитрые игрушки

соберут И сохранят от тленья и разлуки, Чтоб будущим, прекрасным Рождеством Повесить их на деревце своем, И нетускнеющая позолота Еще на миг порадует кого-то. 1950

Неуловимый спутник

Моей жене

142

Моя душа, как ты бедна, Когда в мои рядишься строки! Они, как волны ото дна, От тайников твоих далеки. В них мимолетное живет, В них не ответы, лишь вопросы, Короткий всплеск дробимых вод, Глубинных таинств отголосок. А там, где мрак и тишина, Там дремлют редкостные клады, Там навсегда погребена Немая мощь моей армады. Лишь иногда ночной прибой В своем скитаньи нелюдимом Швырнет на камни золотой, - Дукат-другой казны незримой. В ладони, завистью томим, Иной их взвесит со злорадством, Но разве можно счесть по ним Мое несметное богатство! 1953

143-144. Родине

1

Между нами - двери и засовы. Но в моей скитальческой судьбе Я служу тебе высоким словом, На чужбине я служу - тебе. Я сейчас не мил тебе, не нужен, И пускай бездомные года Все петлю затягивают туже - Ты со мной везде и навсегда. Как бы ты меня ни оскорбила, Ни замучила, ни прокляла, Напоследок пулей ни добила - Ты себя навек мне отдала. Пусть тебя еще неволит ворог, И еще не скоро ты поймешь, Как тебе желанен я и дорог, Как меня жалеешь ты и ждешь. Душное минует лихолетье, Милая протянется рука... Я через моря, через столетья Возвращусь к тебе издалека. Не спрошу тебя и не отвечу, Лишь прильну к любимому плечу И за этот миг, за эту встречу, Задыхаясь, все тебе прощу. 1952

2

Странно, в ненависти иной Больше близости, чем в любови... Ненавидя тебя, я твой Всем горячим биеньем крови. Ненавидя тебя, я весь, Без остатка, тебе обещан, И всегда ты со мною, здесь, Безответной моею вещью. Эта ненависть солона Раскаленной и едкой солью, Выедает глаза она, Жалит горло щемящей болью. И не смотришь и не поешь, Только, шаря рукой в кармане, Режешь пальцы о ржавый нож, Не тебя, а себя им раня. Если все-таки в трудный час Суждена мне с тобою встреча - Только бельмами мертвых глаз На твой пристальный взгляд отвечу. Проведешь ты по ним рукой И поймешь, что не мог иначе, Что пред ненавистью такой И любовь ничего не значит. И впервой приоткрыв уста, Молвишь, тем же, чем я, томима: – Чтоб меня ненавидеть так, Как ты любишь меня!..
– любимый! 1952

145. Когда вернусь

Мачеха в дом мой родной вошла, Свела наговором отца в могилу, С жабьей начинкой пирог испекла, Лампадку задула и котят утопила. С ней мне не жить! И подался прочь Нищим мальчонком, босым и рваным, В черную, злую, глухую ночь, В черные, злые, чужие страны. Жизнь моя с виду не так плоха: Днем - с земляками играю в прятки, Ночью...
– кто ночью меня слыхал? Зубы в подушку - и все в порядке. Дома, известно, беда и стыд, Чахнут меньшие, что лен в бурьяне. Мачеха косится и сопит, Ножик поточит и в щелку глянет. Верится только - не век страдать, Правды хоть мало, но есть на свете. Как не живуча карга, а, глядь, Переживут ее все же дети! День подойдет - и вернусь назад. Знаю, найду лишь забор да стены. Взглянут меньшие с тоской в глаза... Чем накормлю их, во что одену? Нету для милых мошны тугой, Пряников сладких, цветных нарядов... Перекрестясь на угол пустой, С ними за стол их убогий сяду. Корку предложат - и той я рад, Сам же, коль нет ничего другого, Тем поделюсь, чем одним богат: Светлой улыбкой и чистым словом. 1952