Полное собрание стихотворений

Брюсов Валерий Яковлевич

14 декабря 1894

* * *

Облегчи нам страдания, боже!Мы, как звери, вгнездились в пещерыЖестко наше гранитное ложе,Душно нам без лучей и без веры.Самоцветные камни блистают,Вдаль уходят колонн вереницы,Из холодных щелей выползаютСаламандры, ужи и мокрицы.Наши язвы наполнены гноем,Наше тело на падаль похоже...О, простри над могильным покоемПокрывало последнее, боже!

15 декабря 1894

* * *

Свиваются бледные тени,Видения ночи беззвездной,И молча над сумрачной безднойКачаются наши ступени.Друзья! Мы спустились до края!Стоим над разверзнутой безднойМы, путники ночи беззвездной,Искатели смутного рая.Мы

верили нашей дороге,Мечтались нам отблески рая...И вот – неподвижны – у краяСтоим мы, в стыде и тревоге.Неверное только движенье,Хоть шаг по заветной дороге, —И нет ни стыда, ни тревоги,И вечно, и вечно паденье!Качается лестница тише,Мерцает звезда на мгновенье,Послышится ль голос спасенья:Откуда – из бездны иль свыше?

18 февраля 1895

* * *

Скала к скале; безмолвие пустыни;Тоска ветров, и раскаленный сплин.Меж надписей и праздничных картинХранит утес два образа святыни.То – демоны в объятиях. ОдинГлядит на мир с надменностью гордыни;Другой склонен, как падший властелин.Внизу стихи, не стертые доныне:«Добро и зло – два брата и друзья.Им общий путь, их жребий одинаков».Неясен смысл клинообразных знаков.Звенят порой признанья соловья;Приходит тигр к подножию утеса.Скала молчит. Ответам нет вопроса.

7 января 1895

Лирические поэмы

Снега

Терцины

Луны холодные рогаСтруят мерцанье голубоеНа неподвижные снега;Деревья-призраки – в покое;Не вздрогнет подо льдом вода.Зачем, зачем нас в мире двое!«Увы, Мария, навсегдаПогасли зори золотые,Любовь скатилась, как звезда.Скажи, зачем, как в дни былые,Мы вместе? Мы в долине сна?Скажи, мы – призраки, Мария?»С высот мерцанье льет луна,По снегу вдаль уходят тени,Ответ вопросам – тишина.«Скажи, ты помнишь – наслажденийКрутящий, неистомный пыл,Часы любви в безумной смене?Твой замер взор, твой взор застыл,Дышалось астрами и садом,В окно осенний воздух плыл...Ты помнишь?» Голубым каскадомЛуна струит холодный блеск,И мы скользим в молчаньи рядом.«А это утро! Тихий плескРеки па отмели песчаной,Кузнечиков беспечный треск,С полей восторг благоуханный!Под яркой, летней синевой,До чресл разоблаченной, странной,Я прошептал тебе: «Я – твой!»Ты помнишь?» Синевой одетаЛупа над далью снеговой.Мой голос умер без ответа.Идем мы, двое, в тишине,Под чарой голубого света.«А день весенний! Как во сиеСиял нам праздник первой встречи.Сказалось все – тебе и мне.Без ласк, без клятв, без слов, без речи,И, как венчальные огни,Затеплились на елях свечи!Святыня – те былые дни!Я изнемог. Что было, снова,Чтоб мог воскреснуть я, верни!»Зову в безумии. Ни слова.Гляжу: лишь тень моя, одна,На ткани снежного покрова.Как гроб, мертва и холоднаЛазурная равнина снега,Свое мерцанье льет лупа,На вышине сверкает Вега.

27-29 ноября 1894

Три свидания

1

Черное море голов колыхается,Как живое чудовище,С проходящими блесткамиКрасных шапочек,Голубеньких шарфов,Эполетов ярко-серебряных,Живет, колыхается.Как хорошо нам отсюда,Откуда-то сверху – высоко-высоко, —С тобою смотреть на толпу.Красивая рама свиданий!Залит пассаж электрическим светом,Звуки оркестра доносятся,Старые речи любвиК сердцу из сердца восторженно просятся.Милая, нет, я не лгу, говоря, что люблю я тебя.

2

В зеркале смутно удвоены(Словно мило-неверные рифмы),Свечи уже догорают.Все неподвижно застыло:Рюмки, бутылки, тарелки, —Кресла, картины и шубы,Шубы, там вот, у входа.Длинная зимняя ночьНе удаляется прочь,Мрак нам в окно улыбается.Глазки твои ненаглядные,Глазки, слезами полные,Дай расцелую я, милая!Как хорошо нам в молчании!(Нам

хорошо ведь, не правда ли?)Стоит ли жизнь, чтобы плакать об ней!Улыбнись, как недавно,Когда ты хотела что-то сказатьИ вдруг покраснела, смущенная,Спряталась мне на плечо,Отдаваясь минуте банально-прекрасной.А я целовал твои волосыИ смеялся. Смеялась и ты, повторяя:«Гадкий, гадкий!»Улыбнись и не плачь!Мы расстанемся счастливо,У подъезда холодного дома,Морозною ночью.Из моих объятий ты выскользнешь,И вернешься опять, и опять убежишь,И потом, наконец,Пойдешь, осторожно ступая,По темным ступеням.Мать тебя дожидается,Сидит, полусонная, в кресле.Номер «Нивы» заснул на столе,А чулок на коленях...Как она вздрогнет, услышавКлюч, затрещавший в замке!Ей захочется броситьсяНавстречу тебе, – но она,Надвинув очки, принахмурится,Спросит сурово:«Откуда так поздно?» – А ты,Что ты ответишь тогда, дорогая?

3

Холод ранней весны;Темная даль с огоньками;Сзади – свет, голоса; впереди —Путь, во мрак убегающий.Тихо мы идем по платформе.Холод вокруг и холод в душе.«Милый, ты меня поцелуешь?»И близкоВидятся глазки за тенью слезинок.Воздух разрезан свистком.Последний топот и шум...«Прощай же!» – и плачет, и плачет,Как в последней сцене романа.Поезд рванулся. Идет. Все мелькает.Свет в темноту убегает.Один.Мысли проносятся быстро, как тени;Грезы, спускаясь, проходят ступени;Падают звезды; веснаХолодом дышит...Навеки...

6– 7 марта 1895

Белые клавиши

Белые клавиши в сердце моемРобко стонали под грубыми пальцами,Думы скитались в просторе пустом,Память безмолвно раскрыла альбом,Тяжкий альбом, где вседневно страдальцамиПишутся строфы о счастьи былом...Смеха я жаждал, хотя б и притворного,Дерзкого смеха и пьяных речей.В жалких восторгах бесстыдных ночейОтблески есть животворных лучей,Светит любовь и в позоре позорного.В темную залу вхожу, одинок,Путник безвременный, гость неожиданный.Лица еще не расселись в кружок...Вид необычный и призрак невиданный:Слабым корсетом не стянут испорченный стаи,Косы упали свободно, лицо без румян.«Девочка, знаешь, мне тяжко, мне как-то рыдается.Сядь близ меня, потолкуем с тобой, как друзья...»Взоры ее поднялись, удивленье тая.Что-то в душе просыпается,Что-то и ей вспоминается...Это – ты! Это – я!Белые клавиши в сердце моемСтонут и плачут, живут под ударами,Думы встают и кричат о былом,Память дрожит, уронивши альбом,Тяжкий альбом, переполненный старымиСнами, мечтами о счастьи святом!Плачь! я не вынесу смеха притворного!Плачь! я не вынесу дерзких речей!Здесь ли, во мраке бесстыдных ночей,Должен я встретить один из лучейЛучшего прошлого, дня благотворного!Робко, как вор, выхожу, одинок,Путник безвременный, гость убегающий.С ласковой лаской скользит ветерок,Месяц выходит с улыбкой мигающей.Город шумит, и мой дом недалек...Блекни в сознаньи, последний венок!Что мне до жизни чужой и страдающей!

21 августа 1895

ME EUM ESSE

1896 – 1897

Одиночеству тех дней

Новые Заветы

* * *

Как царство белого снега,Моя душа холодна.Какая странная негаВ мире холодного сна!Как царство белого снега,Моя душа холодна.Проходят бледные тени,Подобны чарам волхва,Звучат и клятвы, и пени,Любви и победы слова...Проходят бледные тени,Подобные чарам волхва.А я всегда, неизменно,Молюсь неземной красоте;Я чужд тревогам вселенной,Отдавшись холодной мечте.Отдавшись мечте – неизменноЯ молюсь неземной красоте.

23 марта 1896

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим,Ныне даю я тебе три завета:Первый прими: не живи настоящим,Только грядущее – область поэта.Помни второй: никому не сочувствуй,Сам же себя полюби беспредельно.Третий храни: поклоняйся искусству,Только ему, безраздумно, бесцельно.Юноша бледный со взором смущенным!Если ты примешь моих три завета,Молча паду я бойцом побежденным,Зная, что в мире оставлю поэта.