Как ни старался я монаху объяснить.Что год тому назад, свободно, без преграды,По узким келиям и по аллеям садаЧасами целыми один я мог бродить, —Меня не согласился он пустить;И отвернулся я с невольною досадой.О, только пять минут, – мне большего не надо!За пять минут я все успею пережить!Но он захлопнул дверь, и только на мгновеньеУвидел я аллей знакомых направленье,Колодец с розами, узор седых оливИ ту скамейку, где с безумною печальюЯ столько раз мечтал, о мире позабыв,Глядя, как небосклон сливался с синей далью…
22. Воспоминанья об Италии
О, эти мелкие, прелестные деталиПоездок! Реализм меж этих вечных снов!Журнал, потерянный в тиши пустых садов;Билет, украденный в Болонье на вокзале;Лимон, зацепленный гондолой на канале;Мошенник, знавший пять нелепых
русских слов;Плохой бенедиктин в Орвьето; семь часов,Что в Кьюзи, кажется, мы пересадки ждали…Воспоминания еще недавних дней,Картины лучшие Италии моей, —Простите! – в памяти я вас поставлю рядомС мальчишкой, что просил подачки битый час.С ризотто спорченным, и этим псом, что разЯ в Тиволи кормил швейцарским шоколадом!
III
23
Печаль моих стихов я посвятил давноГлазам задумчивым, глазам печальным вашим.Им было, помнится, в моих читать дано:Они поэтому еще мне были краше.Теперь вы далеко… Я знаю, вы ужеЗабыли обо мне. А я… – сознаться больно, —Но сердце новым снам и новой госпожеМолилося не раз, хотя бы и невольно.– Быть может, как-нибудь случайно к вам дойдетТа книга, где мои заставлю вянуть песни,И ваш забывший взор с досадою прочтет,Что кто-то для меня был даже вас прелестней.И будет странно вам. Среди знакомых строкВам что-то станет вдруг безумно незнакомо;И вы прошепчете: «Он так писать не мог!Я вместе никогда с ним не жила на Комо!Я говорила «Вы»! Мои не те меха!Фиалок никогда я не ношу весною!»Но что-то вдруг блеснет сквозь диссонанс стихаКакой-то ласкою знакомою, родною…И это чуждое для вас по временамВам так покажется на прежнее похоже, —И не поймете вы… Поймите же, что все жеПечаль моих стихов я посвящаю вам!..
24
У Музы моей золотистые кудри,Небрежный и ласковый взгляд;Туманные слезы плененных жемчужинНа пальцах усталых горят.Она не одета в прозрачные тканиИль в ярких материй узор;На ней, как в простом современном романе,От Ворта закрытый tailler.Какой-нибудь камень, чудесный и редкий,В ее не играет кудрях.Черты закрывает густая вуалетка,Перчатки на тонких руках.Весенних фиалок букет ароматныйПриколот к ее шеншила; —Она непослушна… она непонятна…Она бесконечно мила…По целым неделям порою, быть может,Ко мне не заходит она;Тогда мое сердце почти не тревожитМираж мимолетного сна.Бесцельно проходят часы за часами,Мой вечер мучительно тих,И я разрываю, листы за листами,Начало элегий моих.Но часто, в часы одиноких мечтаний.Когда за рабочим столомЯ жду невозможных и странных свиданий.Скучаю, не зная о ком;Когда в моем сердце сильнее рыдаетПечаль непонятного сна, —Я слышу, как двери она отворяет,Я вижу, как входит она.С небрежной улыбкой, с насмешливым взглядом,Она, – и я это хочу! —Садится со мною доверчиво рядом,Плечом прикасаясь к плечу.Упрямые кудри лениво отводит,Снимает перчатку свою,По белой бумаге внимательно водитПослушную руку мою.И я отдаюсь мимолетным миражам,И долго, близка и нужна,Слова за словами, за фразами фразыМне тихо диктует она…И вечер проходит, и сказкою хмуройИграет метель за окном.Высокая лампа в плену абажураГорит одиноким пятном.Неясною лаской, истомой невнятнойКасается дрема чела,И легких фиалок букет ароматныйГрустит на ее шеншила…
25-26. В Финляндии
Зимние акварели
1. На воздухе
Пусть колокольчик пел под красною дугойТак недогадливо и так немузыкально.Но в медленном плену дороги снеговойМне было без него достаточно печально.Лошадка шла сама, не тронута вожжой.В вечерней тишине уже тускнели дали.И я не мог простить, зачем я слишком твой,Когда твои глаза в мои глядеть – устали.Ты, кажется, спала. Под шляпкой меховойЯ смутно различал лица изгиб овальный,А колокольчик пел под красною дугойТак необдуманно и так немузыкально!
2. В комнате
Тюльпаны желтые в березовом горшкеПоставлю я к себе на узкое оконце.Сосульки длинные висят на желобке:В них ночью спит луна, а днем гуляет солнце.В веселой комнатке один я целый день.Смотрю на яркий снег, на сосны, на дорогу,Читаю, если мне писать бывает лень,И ночью, перед сном, молюсь немного Богу.Но не приходишь ты… А если б и пришла,То будут ли тебе достаточно понятныУпреки в комнате, которая светла,Где солнцем зажжены
ликующие пятна?
27
Осень близко. Желтый лист мелькает.И опять до утренней зариРанний вечер тихо зажигаетВдоль пустынных улиц фонари.Облака так низко над землею.В тихом зале скучно и темно.И дожди минутные пороюТяжело и резко бьют в окно.Осень близко… В парке, на озера.На пруды заросшие кругом.Тихо рея, листья лягут скороЗолотым и трепетным ковром.Зашуршат аллеи под ногами,Белых астр поблекнет красота,В серой дымке, в ласковом туманеДальний лес потонет, как мечта.Новых грез вернется мне ошибка,И опять, – и это мне не жаль, —Опьянит меня своей улыбкойСтарый друг, осенняя печаль…
28. Маленькую маркизу отвозят в монастырь
Ее всю ночь баюкало в дормезе,А рано утром кучер и лакей,С поклоном низким, подарили ейПо самой яркой, самой красной розе.Еще прохладой веяло в лесу;Из-под колес спасалися гурьбоюЛягушки; длинный хлыст сбивал пороюС прозрачных листьев яркую росу.В жеманной речке отражались ивы;Цвели луга; неслось жужжанье пчел;Спала деревня; у стены оселЖевал репейник и смотрел лениво…Чтоб вылезти и чтоб нарвать цветовНа ярко синей, радостной полянке.Она щекочет шею гувернанткеПрикосновеньем легких лепестков.Но та строга, неумолима даже:«Нам надо быть к семи в монастыре!Он там, ты видишь, – слева, на горе».И поправляет ленты на корсаже.Ах да, она забыла! – ночью ейВиконт приснился, – что за сон чудесный!Он говорил: «маркиза, вы прелестны!»И руки целовал ей до локтей.А тут ее на много лет запрячутОт этих всех загадочных вещей,Оденут скверно и прикажут ейВесь день молиться… – и маркиза плачет…А в гору медленно ползет дормез;Фруктовый сад, стена, фонтан, ворота…Подножка щелкнула; развеяна дремота,И падают из рук стебли увядших роз…И мать-игуменья встречает на дорожкеТу, что с собой Мадонне принесетТри тысячи французских ливров в год.Вопрос в глазах и две прелестных ножки…
29
Прозрачное раннее утро дышало весенней прохладой.Вершины деревьев горели под лаской луча золотого.Он шел по заглохшим аллеям забытого старого садаЛюбимую женщину с грустью увидеть в объятьях другого.Он знал ту аллею, в которой они назначали свиданья:Там гуще сплеталися ветви, теснее ложилися тени,И так безотчетно дарили неясное благоуханьеАкации желтые грозди и белые ветки сирени.И он их увидел, где думал. Они говорили, и внятноВесеннее утро будили их юные, смелые речи:А утро уже просыпалось, и ветер ласкал ароматныйЕе непослушные кудри, ее обнаженные плечи.В руках ее – ветка сирени; к губам прижимая неясно,Она отдает ее после с капризной улыбкой другому.О, как он тогда ненавидел, безумно, мучительно, властно,И белую ветку сирени, и неги весенней истому!И сколько стоял он – не помнил. Когда же очнулся, то былоВсе тихо и пусто, и только порою, угрозой несмелой,Еще незаснувшая злоба послушную память будила.И белая ветка сирени на старой скамейке белела.Душистым, проснувшимся ветром пахнуло; листва зашептал;По гравию узкой аллеи, мелькая, забегали тени.Он тихо нагнулся и поднял и, чтобы она не завяла,С собою унес он с улыбкой забытую ветку сирени…
30. Летом
Георгины на круглом столеПобледнели с потухшим закатом…Вы зайти обещали ко мнеС сен-бернаром и маленьким братом.Я велел принести на балконСтаромодные синие чашки.Мой заброшенный сад напоенАроматом некошеной кашки.Этот милый минутный визитБудет все же почти не визитом!У меня шоколад и бисквит:Двое младших займутся бисквитом!А для вас… а для вас у меняЕсть цветы небольшого букета.Тихий вечер июльского дняИ четыре неясных сонета…Будет тихо… Сквозь ветви березДолетят монотонные стуки…Сен-бернара обиженный носНам уткнется в сплетенные руки…Головенка с большим хохолкомОторвется на миг от бисквита:«Расскажи-ка еще мне, как гномОт колдуньи забрался в корыто!»Шелест листьев… Спадает жара…Я забыл все рассказы про гнома!..Но куда вы? – «Домой. Нам пора.Я давно обещала быть дома».Сен-бернар от восторга хвостомОпрокинет забытые чашки.Торопясь, мы пойдем вчетверомПо ковру темно-розовой кашки.Мальчуган на изглоданном пнеСнимет домик со скользкой улитки.– О, позвольте, пожалуйста, мнеПроводить вас до старой калитки!Я открою… закрою… мелькнетВдалеке ваша шаль голубая…Эта ночь, – она скоро придет…Добрый вечер, моя дорогая!
