Полное собрание творений. Том 4
Шрифт:
6. Священник Ивановский обвинен второю Комиссиею в возмущении крестьян г-на Страхова следующими средствами: А) показаниями крестьян первой Комиссии, без переследования их, и несмотря на то, что некоторые дали вторые показания, радикально противные своим прежним показаниям первой Комиссии; В) искаженною выпискою из письма Ивановского к Баранову и неправильным толкованием сего письма, с умолчанием и без пересмотра письма в цельном его составе; С) различными, более или менее важными, придирками, подробно изложенными в записке старшего депутата. Обвинение священника Андрея Абрютина еще голословнее; а обвинение магистра Никитина нелепо, смешно, слишком мелочно и низко.
7. Настоящая причина жалоб Избищских крестьян и непокорства Денисовских и Ярцевских — сам помещик их, г-н Страхов — прикрыт следующими средствами: А) непереспросом сих последних крестьян о причине их нежелания поступить во владение г-на Страхова; В) непереследованием, почему
8. Неправильные действия местного начальства прикрыты второю Комиссиею уклонением от переследования, или же переследованием крайне недостаточным, по каковой причине находится в тени, необъясненным, лишь могущим быть усмотренным при особенном тщании, что местное начальство невниманием своим к жалобам как Избищских, так потом и Денисовских крестьян — первых на совершенные над ними жестокости, а вторых на назначенные и объявленные г-ном Страховым — внушило им недоверие к себе. Благоразумное, своевременное и законное ограничение г-на Страхова местным начальством потушило бы жалобы Избищских и предотвратило непокорство Денисовских крестьян. Те и другие были движимы в своих действиях горем, перешедшим в отчаяние. Действия Страхова способны привести в такое положение каких угодно крестьян.
9. Все, до одного, мнения духовного депутата, ходатайствовавшего пред второю Комиссиею, принявшею на себя какие-то странные права и власть, о исполнении Высочайшего повеления переследованием, о исполнении законов переспросом и пересмотром, о открытии истины и сохранении святой Правды точным определением виновности подсудимых, ходатайствовавшего о всем этом, как о милости — жестко и с презрением ею отвергнуты.
Вывод Высочайше учрежденной (второй) Комиссии из ее делопроизводства, естественно, не мог иметь иного характера и направления. Этот вывод изображается в ее Заключительном журнале, помещенном в конце второй части. Вывод старшего депутата, основанный на том же делопроизводстве, имеет результатом своим диаметрально-противоположные заключения. Какая тому причина? Как одно и то же дело {стр. 624} могло породить два разные, совершенно противоположные друг другу заключения? Ответ короток, прост и ясен. Разноречащие заключения Комиссии и депутата произошли от следующего: Комиссия для обвинения священника Ивановского и для оправдания г-на Страхова уклонилась от исполнения Высочайшего повеления, от исполнения Государственных законов, от исполнения нравственного закона правды и сообразно с своею целью вывела свой Заключительный журнал; но депутат в Записке своей указал на все эти уклонения от исполнения Высочайшего повеления, от исполнения законов, от исполнения требований добросовестности — Правды, и, выставив факты — свидетели Истины, которых вторая Комиссия не могла задушить, умертвить, несмотря на все ее к тому усилия, составил иной вывод, иной, так сказать, Заключительный журнал, совершенно противоречащий результатом своим Заключительному журналу Высочайше учрежденной Комиссии для переследования, но на самом деле занимавшейся как бы доказанием (тщетным!) неосновательности данного ей поручения, несмотря и то, что оно изображено ей в Высочайшем повелении. — Если говорить точно и без всякого погрешения пред Правдою, то должно сказать следующее: Заключительный журнал, составляя одно целое по духу и направлению с делопроизводством второй Комиссии, несколько и отличается от нее: делопроизводство содержит в себе крупные неправильности и погрешности, а заключительный, вмещая в себя эти крупные погрешности, подкрепляет их мелкими, уже чисто подьяческими погрешностями и увертками, внушающими презрение и омерзение к составителям таких гнусностей. Так, Заключительный журнал говорит, что при насильственном венчании Евдокии Абрамовой солдаты говорили ей «Дуня!» вместо «Дуняшка» (как явствует из подлинного показания); «тебя задерем», — но все умолчано. О Христине Елистратовой сказано, что она изнасилована Страховым за шесть лет тому назад, и это повторено дважды, но из показания явствует, что она изнасилована за четыре года, в 1847 году, на Ивановской неделе, и в первое воскресенье объявила о сем в церкви священнику Ивановскому, с чего вспыхнули жалобы всех крестьянок и крестьян. Показания братьев Христины, данные второй Комиссии, ею умолчаны, а выставлены прежние, данные ими первой Комиссии. Очень смягчено показание Архипа Минина, который в подлиннике показал: «Хотя в показании, отобранном (первою Комиссиею) {стр. 625} от меня 13 апреля 1850 года, написано, что будто жена моя, Федосья, объявляла мне, что на барина сделала ложное показание, но этого ни она мне не сказывала, ни я в Комиссии не показывал, и с чего оно написано не знаю» (ч. 2, л. 315). Умолчано о Федосии Алексеевой, что она при передопросе первою Комиссиею принуждена была показать противно первому показанию по угрозам жандарма, который сказал ей: «Если покажешь на помещика, то будешь заключена в острог». Также умолчано, что Страхов, уговаривая ее на блуд, торкал в грудь дубинкою (ч. 2, л. 315, 316). Умолчано показание мужа Матроны Андреяновой, Федора Алексеева, что он объявлял прежней Комиссии о рождении женою его, через три недели после свадьбы, младенца, прижитого, по сознанию ее, со Страховым, но что члены первой Комиссии приказали показать, что он женился на нерастленной девице, каковое приказание он и исполнил; Страхов же стращал его острогом. Умолчано показание Матроны Андреяновой, что жандарм угрожал ей, что ее сгноят в остроге, если она покажет на помещика (ч. 2, л. 313, 314). Умолчано о Савелии Андреянове, что когда сестра его Матрона Андреянова, по изнасиловании ее Страховым в деревне его Залужье, была возвращена в свою деревню Избищи, то Савелий был вытребован в Залужье, где барин сказал ему: «Отчего сестра твоя пряталась от меня?» и за то, в спальне, бил Савелия по щекам, а после свел в мастерскую за руку и там, в присутствии Страхова, высекли его двумя крестьянскими кнутами так, что он полторы недели был болен (ч. 2, л. 179–191 — сличить 530). Умолчано, что Избищские оброчные крестьяне, при первоначальной их просьбе, внося 60 рублей ассигнациями оброку с тягла, обязаны были отбывать два дня барщины, независимо от многодневных дней сгонных. Умолчано при настоящем их положении еженедельный один день. Умолчано важное показание Балясникова, данное им второй Комиссии и решающее вопрос о прикосновенности Ивановского, а выставлено показание его первой Комиссии, вполне противоречащее сему второму. Умолчано, смягчено, изменено и прочее, и прочее, и прочее (см. в записке старшего депутата).
Старший депутат, при первом взгляде на делопроизводство второй Комиссии, признал оное лишенным юридического достоинства, неправильным и незаконным, но при подробном рассмотрении этого делопроизводства он признает его непре{стр. 626}рывною цепью неправды, временем более тонкой, временем более грубой, приметной для всех и каждого. По сердечному ощущению, оно — глубокая пропасть зла, в которой потоплены совесть и честь следователей, невинность и благосостояние невинных и уголовные преступления закоренелого в преступлениях преступника.
К сожалению, действия членов Комиссии, недостойно носившей именование Высочайше учрежденной, соделались явными и ясными не только кругу образованному Устюжны, но и простому народу, который не всегда сразу понимает неправду, над ним совершенную, но почти всегда чувствует ее, уразумевает ее впоследствии по плодам и заражается страшным недугом недоверия к Правительству; а этот недуг укрепляется от самого терпения неправды, особенно когда она пребывает неизобличенною высшими властями, каковыми неоспоримо были в Устюжне члены второй Комиссии. Вот слабый очерк подвига, ими совершенного.
Краткое сведение
по делу Устюжского помещика
Страхова
Цифры цитат указывают здесь на Записку депутата, долженствующую войти в состав делопроизводства Высочайше учрежденной Комиссии [1717].
Его Сиятельству
Графу Николаю Александровичу Протасову
В сентябре 1847 года прихода Перетерье или Крутец (Новгородской губернии в Устюжском уезде) священник Ивановский донес Преосвященному Леониду, викарию Новгородскому, словесно (а 19 октября и письменно), — что помещик того же уезда, Страхов, растлевает крестьянок принадлежащей ему деревни Избищ. — Изнасилованные сами объявили о сем ему, священнику, в церкви.
Предварительное исследование, а после и формальное следствие — «О поступках помещика Страхова, по жалобам крестьян его», — были произведены по распоряжению Новгородского военного губернатора.
{стр. 627}
Между тем Страхов купил, с публичного торга, деревни Денисово и Ярцево, принадлежавшие помещику Долгрейну [1718], числившиеся в том же приходе, где упомянутый священник находился 18 лет. — При вводе Страхова во владение, в ноябре того же 1847 года, крестьяне Денисова и Ярцева объявили, что не желают принадлежать ему. Причиною тому они выставляли: жестокое обращение Страхова с крестьянами Избищ, — отягчение их оброком, — стеснение работою и насилование их жен и несовершеннолетних дочерей, что новокупленным крестьянам было известно как по слухам, давно ходившим в стране, так и не только по соседству их (в 4 и 6 верстах) с Избищами, прежде состоявшими с ними в одном владении Долгрейна, но и по родственным связям людей сих деревень между собою.
Крестьяне Избищ были столь глубоко оскорблены поведением помещика, не изменявшимся от их долготерпения и покорности, что не только побуждали священника донести о противозаконных поступках, которых он и без сего не мог бы укрыть, но вынудили его, для их успокоения и предварения мятежа, грозившего вспыхнуть, выдать им записку, свидетельствовавшую уже о доведении им жалоб их до высшего начальства. Беззаботный, пока не нарушалось молчаливое терпение его жертв, Страхов понял, чем грозило ему такое обнаружение многолетних многочисленных уголовных преступлений его. Прибегнув к довольно обыкновенному в таких случаях способу, он подал встречный донос на священника, будто бы взволновавшего его Избищских крестьян. Но как не было возможности юридически доказать мятежа в Избищах, то, по прошествии около года, пользуясь неповиновением вновь купленных им крестьян деревень Денисова и Ярцева, Страхов, другим изворотом, в новом доносе обвинял того же священника Ивановского в взволновании им крестьян и сих деревень. Это послужило основною точкой действий первого исследования.