Полное собрание творений. Том 4
Шрифт:
Дело по жалобе крестьян деревни Избищ и по доносу священника Ивановского развито во второй части делопроизводства Комиссии, начиная от 2 листа по 387 (от 17 по 25 июня). Трудно сообразить и объяснить, по каким причинам дело это отнесено туда после журнала 29 июня? и наоборот, как в журнал 29 июня могли войти предположения действий, которые уже приведены были в исполнение прежде, именно между 17 и 25-м июня? — Если бы первоначальный план был иной, то обстоятельства и соображения, побудившие к какому-либо изменению его, казалось, не могли бы не быть изложены в особенном журнале о сем, как о предмете весьма
Изложив очерк направления главных действий, я обязан приступить к более подробным указаниям частностей, по необходимости следя делопроизводство нередко и в том порядке, в каком оно совершалось, дабы фактами, из него почерпнутыми, {стр. 619} объяснить причины несогласия моего с Комиссиею. Из сего у смотрится вместе и то, в какой мере достигнута Комиссиею цель предначертанного ей Высочайшим повелением назначения.
Приступая к подробнейшему рассмотрению переследования дела «о противозаконных действиях помещика Страхова», — переследования, возникшего из доклада об «упущениях и неправильных действиях в производстве первых следствий», — должно ожидать тем более внимательности и правильности от «переследования» сего, что оно производилось по Высочайшей воле. В начале каждого исследования, как обнаруживающем основной план предначинаемых действий, надлежит искать и истинного разума их направления, а потому и здесь не останавливаюсь собственно на объяснении: — с того ли начала Комиссия, что должно составлять первый предмет ее исследований? — так ли действовала она, как повелевают предначертанные для того в законах правила? — на ту ли именно грань дела, на те ли лица устремила внимание? — проникла ли в соотношения, в влияние обстоятельств на лица, и обратно? — точно ли разъяснила причины главного события, дух фактов? — не оставила ли без надлежащего изведания обстоятельств, бросающих свет на дело? — Важные вопросы сии не могут не выясниться сами собою из рассмотрения, которое надлежит начать прежде всего с основного журнала второй Комиссии, 29 июня.
Первый пункт, которым Комиссия начинает журнал сей, содержит в себе прямое, без узаконенного ей переследования, без надлежащей поверки, принятие ею обвинения делопроизводством первой Комиссии священника Ивановского: в возмущении крестьян Денисова и Ярцева правильным, а дело об этом предмете совершенно исследованным. Понятно, что после сего решительного определения в самом начале Комиссии уже трудно, если не невозможно, говорить о священнике постоянно иначе как о преступнике уличенном.
{стр. 620}
На мне, как депутате от духовного ведомства, лежит обязанность до крайней точности убедиться в степени виновности обвиненного и, для сего, с полною осмотрительностию вникнуть в разъяснение всех положений этого обвинительного пункта, чтобы вывести юридическое достоинство их. Затем, собрав все обстоятельства, изложенные в целом делопроизводстве, в подкрепление сего обвинения, изыскать истину сих подкреплений, — сблизить группами однородные факты и показать соотношения разнородных, чтоб дать делу, так сказать, возможность говорить за себя самому. На сем основании, следя делопроизводство по основному журналу, начертавшему план всех его действий, и только лишь отголоском которого (а не новым актом, вследствие открывшихся в течение производства обстоятельств) может быть признан заключительный журнал Комиссии, представилось необходимым, для удобнейшего уразумения связи частей, разбросанных в деле, разделить записку сию на следующие главные отделы:
I. Обвинения священника Ивановского и других лиц духовного звания; — преследования и поступки против них.
II. Настоящие причины нежелания крестьян принадлежать Страхову, неповиновения и непокорности их; — обременение их помещиком, жестокое обращение с ними; — насилия им крестьянских девиц; — характер действий исследования по сему предмету.
III. Беглый очерк дополнительных, из производства второй Комиссии извлеченных свидетельств о том, было ли точно возмущение, и как вели о сем дело местное начальство и следователи.
Каждый отдел представляет в совокупности все главное, что по предмету, рассмотрению которого он посвящен, рассеяно в делопроизводстве. Частности, хотя по себе менее значительные, но заслуживающие всякого внимания, внесены в особые приложения, к Записке сей присоединенные.
[Далее, на листах 13–193 — подробные материалы по результатам расследования данного дела Комиссией, старшим депутатом которой был архимандрит Игнатий, настоятель Троице-Сергиевой Пустыни. На листе № 193, в конце — автограф: «Старший Депутат Архимандрит Игнатий». Затем, на листах № 194–198, приводится «Перечень». — Ред.]{стр. 621}
1. Вторая Комиссия, с первых слов своего основного журнала 1 части, в котором изложен весь план ее действий, вопреки заключению, изображенному в высочайшем повелении о действиях первой Комиссии, высочайше признанных «неправильными и исполненными упущений», признала, притом без всякого «переследования», эти самые действия «правильными» и дело о неповиновении крестьян «вполне обследованным».
2. Таким образом, с первого шага вторая Комиссия уклонилась от исполнения Высочайшего повеления о «переследовании».
3. Но как, по разуму самого ее назначения («для переследования»), закон требовал полных и тщательных передопросов крестьян, что исходная точка ее действий (признание делопроизводства первой Комиссии «правильным») уже препятствовала ей приводить в исполнение, то вторая Комиссия, по необходимости, должна была уклониться и от исполнения законов.
4. Сделав свое делопроизводство противоречащим Высочайшему повелению и законам, она лишила его существенно необходимого достоинства — Правды.
5. По сим причинам делопроизводство второй Комиссии, на всем обширном пространстве своем, представляет единство характера и направления. Характер состоит в постоянном уклонении от Высочайшего повеления о «переследовании», в постоянном уклонении от исполнения законов, требовавших «переспроса и пересмотра» по непрестанно открывавшимся «неправильностям и упущениям» первой Комиссии, признанным Высшим Правительством, хотя и прикрываемым заботливо второю Комиссиею. Постоянное же направление, истекающее естественно из характера, состояло в непрерывном стремлении оправдать виновных и обвинить невинных: итак, это направление можно назвать постоянным стремлением к нарушению Правды, к заменению ее Неправдою, облекая сию, при {стр. 622} помощи подьяческих [1716] ухваток и приемов, в личину будто-правды. Неправда столько усвоилась делопроизводству второй Комиссии, что она первую часть его назвала и выставила второю, а вторую первою. Неправда есть качество сего дела с первого, оберточного листа и так далее, до последнего его листа.