Полнолуние
Шрифт:
Она бы не сдвинула ее с места.
Молли казалось, что ничто не сможет умерить бешеного биения ее пульса.
Теперь он старался двигаться бесшумно, пробираясь сквозь темноту. Молли замерла и прислушалась к его движениям, пытаясь придумать план дальнейших действий.
«Какой еще план?» – в отчаянии подумала она. Не стоило рассчитывать на то, что ей удастся одолеть Тайлера Уайланда. Он хотя и не отличался внушительными габаритами, был гораздо выше ее и, несмотря на худощавое телосложение, мускулистым. Ее удар по носу произвел эффект только потому, что был нанесен неожиданно
– Ты помнишь кобылицу, Молли? – Голос, донесшийся до нее из темноты, отозвался в ней ознобом.
Он приближался к ней, следуя по периметру комнаты. Молли отползла в середину, отчаянно пытаясь не растерять самообладание. Выплесни она сейчас свой ужас, и развязка неизбежна. – Шейлу? Помнишь, что я сделал с Шейлой?
Смутная догадка, шевельнувшаяся в ее сознании, тут же обрела четкие контуры правды: Тайлер Уайланд был тем маньяком, который нападал на лошадей. Она чуть не ахнула, но все-таки успела сдержаться и переползла влево.
Он кинулся следом за ней, но его распахнутые руки объяли лишь воздух. Он вдруг расхохотался – визгливо и жутко. Казалось, он почуял вкус охоты.
– Помнишь, что я сделал с ней? То же самое я проделаю и с тобой. И со Сьюзан. Хотя Сьюзан еще поживет немножко. Так забавно мучить маленьких девочек. Ты не знала об этом? Но ты… ты умрешь сегодня. Рано или поздно я поймаю тебя, и тогда…
Картина, которую он нарисовал, была такой чудовищной и реальной, что Молли постаралась выкинуть ее из головы. Тайлер теперь уверенно ходил по комнате из угла в угол, пересекая середину. Перекатываясь, ползая на четвереньках, по-пластунски, Молли с трудом удавалось скрываться от него. Сердце отчаянно билось; билось так, что от боли она не могла сосредоточиться. Сьюзан плакала; Молли слышана ее сдавленные рыдания.
Но пусть даже она и плакала, по крайней мере, пока она была в безопасности.
Он прошел так близко от стены, к которой прижалась Молли, что его ботинок чуть не коснулся ее руки. Он продолжал ходить. Молли перевела дыхание, так долго сдерживаемое, и легла на пол, вдавив живот в каменную поверхность. И в тот же миг Тайлер набросился на нее сверху, прижав коленом к полу, обхватив ее шею рукой.
Молли в ужасе закричала.
– Поймал, поймал, поймал, – закаркал он, крепче сковывая ее шею, в то время как Молли уже начала задыхаться.
Она сопротивлялась, но он, схватив за волосы, с силой ткнул ее лбом в каменный грязный пол. Во второй раз за этот день Молли потеряла сознание.
Несколько секунд спустя она уже была в наручниках, а луч фонарика бил ей в лицо.
– Молли! – крикнула из укрытия Сьюзан.
– Не выходи, Сьюзан! – тут же отозвалась Молли.
Он уже связывал ей ноги веревкой, которую, очевидно, прихватил с собой. Молли поняла, что самое страшное только начинается.
– Нет, Сьюзан, не выходи, – согласился Тайлер, усаживая Молли спиной к стене. – Ты можешь оттуда наблюдать за тем, что я буду делать с твоей сестрой.
Он направил луч фонарика на противоположную стену. Молли увидела, как промелькнуло что-то белое, а потом разглядела и Сьюзан, забившуюся в узкую щель в стене. Испуганные глаза сестры зажмурились, когда в них ударил свет. Молли увидела, как Сьюзан поднесла к лицу сжатый кулачок.
– Не смотри, Сьюзан, – приказала Молли. Вставленный в рот кляп мешал ей говорить.
– Это чтобы мне не мешали твои вопли, – с безумной улыбкой объяснил Тайлер.
Нижняя половина его лица была вымазана кровью от удара, который она нанесла по носу. Но даже не кровь и не зловещий свет фонаря искажали его лицо. Молли подумала о том, что видит перед собой совсем другого Тайлера. Его глаза были широко раскрыты, сверкали и казались абсолютно черными, а не карими, как обычно. Лоб был перечеркнут морщинами, а брови сдвинулись к самому носу. Его щеки перерезали глубокие складки, которых она раньше не замечала, и он очень возбужден, словно в предвкушении некого таинства. Молли поняла, что перед ней сумасшедший, и задрожала от ужаса.
Она сидела, привалившись к стене, с заломленными за спину руками, скованными цепью, со связанными в коленях и щиколотках ногами. Он устроился рядом с ней, положив фонарик так, чтобы он освещал всю ее, как прожектор. Молли догадалась, что он действительно хочет, чтобы Сьюзан все видела, она предположила, что он тем самым рассчитывает усилить в девочке ощущение ужаса.
Молли и сама обезумела от страха. Беспомощная, она лишь молча наблюдала за тем, как он достает из-под куртки длинный, сверкающий серебристым лезвием нож.
– Это будет больно, – ласково пообещал он, поднося нож к ее горлу.
Сьюзан начала кричать.
Молли закрыла глаза и стала молиться. Лезвие ножа прорвало ткань пальто и скользнуло вглубь. Молли догадалась, что он разрезает ее одежду.
– Не двигаться! – Властный окрик прорвался сквозь вопли Сьюзан и заставил Молли вскинуть голову. В проеме железной двери-решетки, отделявшей шахту от ствола, стоял Уилл. Он стоял, расставив ноги, и, держа в руках пистолет, целился в голову Тайлера.
Тайлер нырнул за спину Молли, обхватил ее за горло, прикрываясь ею как щитом. Молли почувствовала, как впивается в ее мягкую кожу под ухом лезвие ножа.
– Я отрежу ей голову, – сказал Тайлер. Сьюзан перестала кричать, и прозвучавшая угроза эхом разнеслась в шахте. Лицо Уилла было напряженным и серьезным; пистолет даже не дрогнул в его руке.
– Сьюзан, – позвал он, – иди сюда.
Сьюзан выбралась из своего укрытия. Всхлипнув, она сквозь слезы взглянула на Молли и бросилась к Уиллу.
– Все хорошо, – сказал он, жестом указав ей продвигаться у него за спиной. Его взгляд ни на секунду не отпускал Тайлера. – Выбирайся отсюда.
Он подтолкнул ее к лестнице. Бросив последний взгляд на Молли, Сьюзан начала карабкаться наверх.
Голоса, раздавшиеся наверху, когда Сьюзан достигла поверхности, подсказали Молли – а, очевидно, и Тайлеру, – что Уилл пришел не один.
– Положи нож, – ровным голосом произнес Уилл, обращаясь к Тайлеру. – Я не выстрелю, обещаю.
Молли казалось, что она улавливает в воздухе запах страха, который обуял Тайлера. Она чувствовала, как прошибает его пот. Он дышал часто, одной рукой крепко сдавливая ей горло, а другая рука, сжимавшая нож, тряслась.