Полный дом смерти
Шрифт:
– Как погибла Сельвия?
– Выбросилась из окна. И, заявляю, со мной не случались припадки в этот день.
Еще один выстрел по разрушенной версии.
– Мария сообщила, что Сельвия некоторое время держалась за оконную створку. Это никак не вяжется с информацией о самоубийце.
– Поди пойми этих сумасшедших, – пожал плечами сумасшедший господин бель-ал Сепио.
Я улыбнулся ему, словно ребенку.
– Сельвия общалась с кем-то из убитых?
– Нет. Она за день до этого приехала из Валибура. Мы не виделись сорок лет, и некоторые
Очень странно! Девица приезжает к родственникам только для того, чтобы сигануть из окна их гостеприимного поместья. В этом деле загадок больше, чем желудочных бактерий в утробе бастарка.
– Кто еще погиб из домочадцев?
– Конюх… Нет, второй помощник конюха – Орлен. Его зарезали в пьяной драке где-то в окрестностях Валибура. Больше об этом ничего не знаю – расспросите прислугу.
– И, конечно же, вы не в курсе, с кем общался этот Орлен из ваших родственников?
– Не имею понятия. Я узнал о его существовании лишь тогда, когда Лумиль принес мне просительную на организацию похорон.
– Кто следующий?
Чувство аппетита стремительно превращалось в мясорубку. Живот содрогался, требуя немедленного вливания. Не то переварит сам себя…
– Неделю назад в Дубльвилль по делам вернулся Торли. Он родом из Окраиновки, где в Университете учатся мои дочурки. По просьбе Олиель я приютил паренька. Он, кстати, оказался славным парнем, даром что торговец канцелярщиной. Из него мог бы получиться отличный жених для Олиель…
Купец, по заключению врача, захлебнулся в ванной. Предположительно поскользнулся на кусочке мыла, упал, ударился головой и потерял сознание. А дальше – проще. В легких нашлась мыльная вода. И никаких следов насильственной смерти. Папаша Сепио во время кончины гостя спокойно спал и чувствовал себя отлично.
Погибший с кем-либо из семьи бель-ал Сепио не успел.
– Последним умер частный детектив Рекул…
При упоминании сыщика мне стало дурно. Я почему-то ощутил шершавую петлю на шее. А что, если в этом доме так приветствуют всех частных детективов?
Детектива нанял сам Шамур, которому надоели «самоубийства». Старик во что бы то ни стало хотел поймать стоящего за всем подлеца, отомстить и найти свою марку. Впрочем, о реликвии они с наемником-ищейкой не говорили.
– Мы пообщались с Рекулом минут пятнадцать, и тут случился мой припадок, – продолжил старик. – Я попросил, чтобы он пришел с визитом на следующее утро. Но бедняга так и не вернулся. Его нашли повешенным над кроватью собственной комнаты, куда поселила его прислуга. Мне это все очень не понравилось, и я приказал, чтобы больше никого не пускали в дом. Даже моих дочерей! Надо будет залепить Нассу штраф – за то, что открыл калитку перед еще одним частным детективом.
Да « еще один частный детектив» и сам бы не прочь держаться подальше от этой психушки. Но последнее желание погибшей Марии…
– Что ж, большое вам благодарствие, – я поднялся. – Вы очень помогли мне и приблизили день расплаты с преступниками.
– Надеюсь, – Шамур изрядно набрался амброзиума и смотрел сквозь меня.
– Последний вопрос. На прощание, если можно.
– Валяй!
– Как вы думаете, почему умер Джувил?
Старик помолчал, поигрывая бокалом в руках.
– Думаю, он увидел вора, укравшего мою марку. За это и поплатился жизнью. Бедный мальчик…
Ну да, ну да. Бедный…
Что ж, посмотрим. Почему-то мне казалось, что сынок Шамура бель-ал Сепио – ключевая фигура в этой игре.
16
Домочадцы
Дворецкий привел меня на первый этаж, в большую светлую комнату, обставленную всевозможными печами, кухонными причиндалами, плитами, камерами магического холода и прочими милыми для глаза безделушками. Одним словом, мы оказались в кухне.
Сульма – тощая, как мышиная шея кухарка, – являлась, наверное, самым жизнерадостным существом в этом царстве слез и проклятий. Миловидная женщина-лич, умершая лет двести назад, постоянно улыбалась и все норовила ущипнуть меня костлявыми пальцами.
Я шутливо уворачивался и сыпал комплиментами. Ах, какое у вас личико – точно у живой. Ах, как здесь восхитительно пахнет – вашей кухне любой ресторан позавидует. Готовите шестнадцать блюд одновременно? Ах, вы самая лучшая стряпуха на весь Большой Мир! Никогда не думали поучаствовать в боях кулинаров на аренах Свин-ринга? Очень рекомендую. Даже замолвлю за вас словечко перед кем следует. Не сомневаюсь – вы имеете все шансы выиграть – да хоть сто! – чемпионатов подряд.
Язык кухарки омертвел, потому она не выговаривала буквы «ж» и «щ». Однако, ее дружелюбная аура от этого совершенно не страдала.
– По-моему, – смеялась Сульма, повторяясь уже в который раз, – вы бабник, дорогой Ходша! А я ненавишу бабников!
– Совсем нет, – я горячо отказывался принимать реальность. – Однолюб и поэт. Никакой не бабник!
– Ничего, мне давненько не попадались такие неотразимые господа. Вы не тот детектив, что был до вас. Тот мужлан сидел здесь, вот на этом самом месте, насупившись и изобрашая из себя большую шишку. Хоть и не бабник, но ушасно противный тип. А вы – другой. Приятный собеседник, льстец и хитрый искуситель шенских сердец.
Я старательно краснел и пожимал плечами. Повезло же так – познакомиться с кулинаром-психологом.
– Пока найдем для вас самую большую тарелку, глубокоувашаемый Ходша, не хотите ли продекламировать какой-нибудь из ваших стихов? Вы ведь «ценитель и созидатель поэзии», по вашим словам. Шду стихи, иначе не покормлю!
Наблюдая за сноровкой, с какой Сульма передвигалась между плит и чанов, я старательно рылся в памяти. Последнее время поэтический дар не слишком меня баловал. Но если я не хотел остаться голодным – приходилось изворачиваться.