Полный годичный круг кратких поучений. Том I (январь - март)

Дьяченко Григорий Михайлович

Для того, чтобы не потерять из виду план поучения, сказываемого устно, мы весь главнейший ход мыслей – т. е. план его, сочли нужным набрать жирно. К этому плану всегда можно обратиться, когда книга поучений имеется на аналое. Всякий с нами согласится, что гораздо более сильное впечатление получается от живого или во всяком случае устного слова с церковной кафедры, нежели от произносимого по книге или тетради, с постоянно и непрерывно обращенными глазами в книгу или тетрадь.

Но еще раз нужно заметить, что это не импровизация в строгом смысле слова. «У нас смешивают и одинаково называют живым словом речи писанные дома, заученные наизусть и потом произносимые в собраниях, – говорит высокопреосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский, – и речи совсем неписанные, иногда только дома обдуманные, или даже на месте соображенные, и потом произносимые в собраниях в том порядке и в тех выражениях, какие сложатся у оратора в минуту произнесения.

Надобно отдавать должную дань признательности ораторам, заранее тщательно обрабатывающим и пишущим речи и произносящим их без тетради или листочка в руках. Вот преимущества речей, произносимых таким образом: когда говорят по тетрадке, то углубление в нее или частое заглядывание скрывают от слушателей лицо и глаза оратора, в которых наиболее выражаются его внутренняя жизнь и сила одушевления, – и тем ослабляет впечатление речи на слушателей. Искусство отчетливого и сильного выражения мысли в голосе и даже телодвижениях, где они нужны, у оратора связывается тем, что за содержанием речи он постоянно должен обращаться к тетрадке или листку, который он иногда вертит и мнет в своей руке. Чувствуя себя, таким образом, привязанным к тетрадке, оратор незаметно обращается в чтеца. Все это вредит полному вниманию и сочувствию слушателей, хотя они по содержанию речи и отдают оратору справедливость, но скорее как мыслителю и писателю, нежели как оратору. От всех этих недостатков в произношении речи свободен оратор, говорящий наизусть: он беспрепятственно смотрит на слушателей во все стороны, влияет на них одушевлением своего лица и глаз, следит за силой впечатления, им производимого, может усиливать голос и видоизменять его выражение по усмотрению, наконец, свободой и отрешением от тетрадки он обнаруживает силу дарования на слушателей. Такие приемы в ораторах, особенно церковных, весьма желательны. Но при всем уважении к речам, о которых мы говорим, по самому существу дела, мы должны сказать, что это совсем не то, что называется в теснейшем смысле живым, или импровизированным, словом». (См. «Живое слово», высокопреосвященного Амвросия, архиепископа Харьковского и Ахтырского, Харьков, 1892 г., стр. 29–30).

Давать советы для импровизации в строгом смысле этого слова не входит в нашу задачу. Желающих ознакомиться с этим вопросом отсылаем к замечательной брошюре высокопреосвященного Амвросия под названием «Живое слово», где читатель найдет много прекрасных советов по ведению «живого слова».

Здесь мы заметим только, что при постепенно развивающихся опытности проповедника и его искусства устного произношения с церковной кафедры пред слушателями своих поучений он может впоследствии времени избранный или составленный им план поучения только заучить основательно и прочитать относящееся к предмету его проповеди одно или несколько поучений, дабы овладеть не только главными мыслями, но и содержанием, соответствующим им.

И здесь помощь нашего Полного годичного круга кратких поучений не будет, кажется, излишней, как представляющего и разнообразие планов и обилие проповеднического материала, при справочном к нему указателе, нами приложенном.

Для вступивших на эту высшую ступень устного произношения с церковной кафедры поучений, т. е. ту ступень, на которой для проповедника достаточно бывает только усвоить план поучения и запастись главнейшими библейскими, святоотеческими и церковно-историческими данными, необходимыми для развития избранной темы, мы, пользуясь драгоценными указаниями высокопреосвященнейшего Амвросия, опытного церковного импровизатора, предложим следующие советы:

1. Выйдя на церковную кафедру и призвав помощь Божию, говори с верою в силу слова Божия, но не в свои способности, – говори от сердца, с убеждением, и в очах слушателей увидишь сочувствие, согласие, и они – эти устремленный на тебя очи – засвидетельствуют и скажут тебе: «да, это истина!» Помни, что ты проповедник-ученик Иисуса Христа и Его посланник, которому в лице апостолов сказано: шедше научите вся языки (Мф. 28, 19). Не упускай из виду, что тебе сообщен Дух помазания в священном рукоположении, что тебе в трудных обстоятельствах обещано благодатное содействие: дастбося вам в той час, что возглаголете: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашею глаголяй в вас (Мф. 10, 19–20). Отчего же нам, с искренней верой в силу этого обетования о содействии благодати Божией, не отдать своего ума, сердца, дара слова на служение Богу и в руководство благодати Его? Опыт и укажет импровизатору ясные следы этого руководства и содействия благодати – в неожиданном вразумлении, озарении и воодушевлении, в непредвиденных движениях и силе слова, какие он увидит сам в себе выше всякого чаяния, если только он (непременное, жизненное условие) руководится духом веры и смирения, а не самонадеянности и тщеславия.

2. При первых опытах импровизации не нужно решаться говорить в больших храмах, при большом стечении народа, особенно при блестящей обстановке.

3. Перед выходом на кафедру проповедник должен иметь в готовности, так сказать, в устах первое слово, с которого найдет приличным начать проповедь. При неимении этого слова в готовности проповедник будет поставлен в затруднительное положение: все содержание проповеди ему представится разом, мысли столпятся в голове, и он не найдется тотчас, с которой и как начать.

4. Едва ли не самая трудная статья при импровизациях, особенно вначале, – это приобретение спокойствия и самообладания. Вот прием, которым нередко пользовался высокопреосвященный Амвросий с успехом и который он рекомендует испытать другим. «Начиная слово, я с усилием старался говорить как можно реже, с намерением приостанавливаясь, даже когда чувствовал, что могу говорить скорее. Если хотите при импровизации владеть собою, говорите, особенно вначале слова, тихо, медленно, как бы намеренно вяло, будто разминаясь и расправляя члены. Пусть в душе все кипит и волнуется, но волнению, как пару в котле, нет свободного выхода, клапан медленно раскрывается, сила внутреннего давления сдерживается, и машина движется медленно, регулируясь и развертываясь постепенно во всех своих частях. Этот прием одинаково нужен и для людей скоро говорящих, и для тех, кто выражается медленно».

5. Понятно само собою, что для успешного приучения себя к импровизациям необходимо как можно чаще упражняться в них, так как здесь все зависит от навыка. Если для усовершенствования способности мышления, памяти, слововыражения требуется частое упражнения этих сил, каждой в отдельности, то тем более это нужно для равномерной деятельности всех их взятых вместе, что требуется при импровизации. Музыканты считают себя обязанными играть ежедневно по нескольку часов, чтобы не отвыкали и не грубели пальцы, не тупел слух и т. п.; того же требует и развитие и содержание в постоянной готовности к делу и успешная игра на духовном инструменте, называемом словом. «Надо говорить постоянно, каждый праздник, это нужно и для нас самих, и для народа».

6. В случае невольной остановки во время импровизации, что бывает, когда под влиянием каких-либо обстоятельств порвется нить речи, забудется, что было сказано и что следует сказать, опытный импровизатор советует не смущаться такой остановкой, а несколько оправившись (отереть, например, платком пот с лица) взять первую идущую к делу мысль и развивать ее применительно к главному предмету проповеди, которого забыть уже нельзя. В скором времени забытая мысль припоминается.

7. Не бесполезно, кажется, предложить вопрос: как долго может или должна продолжаться импровизация? При составлении речи или проповеди на бумаге вопрос этот не имеет места. Там пишется столько, сколько нужно по объему предмета и цели сочинения. В импровизации дело другое. Здесь зависит от личности и способности импровизатора: один, спокойный и твердый, может говорить дольше, другой, пылкий и нервный – говорить меньше, потому что скоро утомляется и, так сказать, расходуется. Поэтому импровизатор относительно продолжения своей речи должен смотреть не столько на остающееся еще пред ним количество мыслей, которые он предполагает раскрыть, сколько на душевное свое состояние. Начиная с полными силами, он в продолжение речи чувствует, насколько сохраняется у него эта полнота сил, или иначе, когда начинается ослабление и утомление. При наступлении утомления чувствуется, что мысли не так полно обнимаются и выражаются, являются в их раскрытии скачки и непоследовательность, слова подбираются уже с трудом: это знак, что пора кончить. Оратор не должен насиловать себя. Лучше остающийся материал оставить, если можно, до другого дня (особенно когда предпринят целый ряд поучений по одному предмету) и, если это невозможно, с сознанием изложить последние мысли сжато, в виде перечня с краткими замечаниями, давши вид, что слишком было бы долго и утомительно (что и справедливо) в дальнейших подробностях раскрывать предмет. В противном случае, если оратор будет неволить себя, результат будет тот же, только не добровольно, а по необходимости. (См. «Живое слово», Амвросия, архиепископа Харьковского и Ахтырского, стр. 82–104).

Установив взгляд на импровизацию в нашем понимании, мы скажем теперь несколько слов о том, в чем состоит приспособленность наших поучений к живому или во всяком случае устному их произношению пред слушателями.

Для того, чтобы поучение удобно было для устного произношения с церковной кафедры, оно должно быть:

а) во-первых, кратко. Только краткое поучение (а таковые почти все поучения в нашей книге), на произнесение коего не потребуется более 5—10 минут, удобно усвоить пастырю, у которого, кроме церковной проповеди, есть множество других необходимых дел. Кроме того, краткое поучение, не утомляя слушателей (простой народ не любит продолжительных поучений), полезно и для успеха проповеди вообще. Иннокентий, архиепископ Херсонский, говорит: «Цель поучений христианских должна состоять не в том, чтобы сообщить все возможное касательно рассматриваемого предмета, а чтобы возбудить и собственное размышление в слушателях. Кто к слышанному присоединит собственное размышление, у того и из малого выходить много». (Т. 2, стр. 86).