Полный котелок патронов
Шрифт:
Наконец я додумался провернуть инвертор, усиливающий контакт с ноосферой, и дело кое-как сдвинулось с мертвой точки.
Мы по крайней мере смогли договориться о встрече. Которую темные сталкеры назначили на нейтральной территории: внутри насосной станции номер три.
Голос Монолита пообещал, что я могу спокойно идти к станции на своих двоих. Кровососы и прочая нечисть, дескать, мне не страшны, потому что мое передвижение будут прикрывать несколько снайперов с гаусс-винтовками. Это была последняя телепатограмма, которую донесла
Но Филиппов настоял (а я и не особо отбивался), чтобы я воспользовался одним из «Зодиаков». Также по требованию Филиппова меня сопровождали лейтенант Чепраков и какой-то рядовой, фамилию которого я запамятовал. Четвертым в компанию набился Борхес — я снова же не возражал.
И вот после всех суетных приготовлений, после перехода на моторном катере (к счастью, рутинного, без приключений) я стою у входа в третью насосную (внутри темно и страшно), а за моей спиной залегло мое доблестное прикрытие: Чепраков, Борхес и боец-аноним.
— Заходи, не бойся, — сказал Голос Монолита. — Если бы мы хотели убить тебя, мы бы это уже сделали.
Что ж, не поспоришь. В Зоне вообще жизнь человека, даже сталкера, не стоит ни копейки. А уж если тебя намеренно хотят уконтрапупить хозяева ЧАЭС — то есть члены группировки, а правильнее было бы сказать ордена «Монолит»! О, тогда твои шансы уцелеть устремляются к нулю с головокружительной быстротой.
Я сделал несколько шагов вперед, пока не уперся в остатки здоровенного электромотора.
К этому моменту мои глаза уже немножко адаптировались и я различил в глубине сооружения три человеческие фигуры.
Все трое сидели на бесформенных бетонных глыбах, странным образом напоминающих театральный реквизит. Ни на одном из «монолитовцев», если судить по силуэтам, не было ни экзоскелетов, ни защитных костюмов. Зато головы всех троих были закрыты капюшонами.
Только совсем уже наивный турист не признал бы в троице темных сталкеров — существ в том смысле не живых, что им не нужны никакие гермокостюмы, защищающие их жизни от смертоносных воздействий Зоны. Темные сталкеры — сами Зона. Они, как бы это сказать… человекообразная часть ее. И принять смерть от Зоны темные сталкеры не боятся — потому что в нашем, человеческом смысле, они давно мертвы.
— Теперь наше общение может идти спокойно, без помех от Монолита, — сказал ближайший ко мне темный сталкер. Мне показалось, что его лицо украшала благообразная седая бородка. Сообщил он это самым обычным голосом, не телепатически.
— Я тоже рад, — вежливо ответил я. — Все те немногие разы, когда мне приходилось использовать свой дар и разговаривать с кем-либо телепатически, в глубине моей души зрело ощущение, что остаток жизни я проведу в дурдоме, на всех этих ихних галоперидолах, феназепамах и прозаках.
Все три тени усмехнулись.
— Названия лекарств из человеческого мира очень забавные, — прокомментировал темный с седой бородкой.
— Между тем вы очень сильно шумите сегодня, —
— В таком случае сердечно благодарю, — я положил руку на сердце, как делали мушкетеры в древних фильмах про всяких графов де ля Фэр, — за эту услугу!
— Затем ваши лазерные целеуказатели обозначили подлинную точку приложения ваших усилий. Нам стало ясно, что вы хотите уничтожить одного не в меру пытливого марксиста…
— Марксиста?! — Я не поверил своим ушам. — Да еще и «не в меру пытливого»?!
— Именно так.
Последние слова произнес сосед темного с бородкой. Голос его был ниже, глуше, а глаза время от времени (возможно, когда он эмоционально вовлекался в разговор) вспыхивали янтарным светом.
— С Комбатом поделились не всей информацией.
— Похоже, — согласно кивнул серебристая бородка. И, вновь обращаясь ко мне, сказал:
— С некоторых пор мы сдаем Второй энергоблок в аренду. Там работает один талантливый ученый, решающий проблему челночных путешествий во времени на сверхмалые темпоральные промежутки. Но не ради путешествий во времени как таковых, а ради удвоения предметов. В последнее время он весьма далеко продвинулся в своих экспериментах… Очень талантливый ученый!
— Севарен, что ли? — брякнул я первое, что легло на язык, чтобы не выглядеть совсем уж профаном.
— Ну что ты, друг. Севарен на такой полет мысли вообще не способен. Он — бюрократ. Если хочешь — талантливый менеджер, умело выдающий чужое за свое. И никакая Нобелевская премия, выданная Севарену, не убедила меня в обратном… А этот господин, о котором тебе говорю я, талантлив, как доктор Фауст… И опасен, как Мефистофель! — «Монолитовец» улыбнулся собственной тяжеловесной шутке; в темноте хищно блеснули его неожиданно крупные, ярко-белые зубы.
— То есть наши военные стремятся уничтожить его за дело… Так? — предположил я.
— Скажем так: с их точки зрения — да.
— А с вашей?
— А с нашей, — это был голос третьего темного, — аренду платит — и хорошо. «Пусть цветут сто цветов», учил меня в юности председатель Мао.
«Китаец он, что ли? Причем лет этак восьмидесяти от роду? — прикинул я. — Иначе чего бы его Мао в юности учил?» Но рассмотреть спеленутое сумраком лицо я не смог, хотя всматривался до рези в глазах.
— В общем, Второй энергоблок трогать вам никак нельзя, — наставительно изрек серебристая бородка. — Я даже не буду угрожать вам десятью своими снайперами с гауссовками четвертого поколения, которые перебьют вас всех еще до захода солнца. Прямо сквозь стены насосной станции, ничто не защитит. Я просто напомню тебе, друг, что у вас остался всего один котелок патронов.