Полный котелок патронов
Шрифт:
Лица Юсова и Герсёнка озарились ликованием. Сразу было видно: у них припасен в рукаве козырь.
— Начальство предусмотрело и это! — осклабился Юсов.
С этими словами он потряс в воздухе извлеченным из второго чемодана тубусом, отдаленно напоминающим переносной зенитно-ракетный комплекс «Игла» в походном положении.
— Сверхтяжелой сигнальной ракетой стрелять будете? — осведомился я глумливо.
— Да нет же! — Юсов сиял. — Это многоканальное лазерно-микроволновое устройство связи «Черномор». Оно способно вне зависимости
— В общем, три свистка желтого дыма, — подытожил Тополь. — Но только в духе времени.
Через несколько минут позиция была полностью оборудована. Вслед за чем к нам присоединились лейтенант Чепраков (на правах заместителя командира) и ефрейтор Шестопалов с ручным пулеметом «Печенег». Ефрейтор, как и положено по уставу, должен был осуществлять огневое прикрытие артиллерийского корректировочного поста. Не совру, если скажу, что Шестопалов был самым рослым и мордатым в нашем отряде.
Чепраков посмотрел на часы и сказал сухим протокольным тоном:
— Тринадцать часов восемнадцать минут по московскому времени. Говорит лейтенант Чепраков, командир артиллерийского корректировочного поста специального назначения. Мои координаты: север 51 23 14 89, восток 30 06 15 15. Высота над уровнем моря: 113. Цель номер один по списку «Литер А» вижу ясно, дистанция до цели — сто девяносто семь метров.
Я наконец сообразил, что лейтенант Чепраков наговаривает все это в диктофон, а стало быть, ведется протокольная запись, и почувствовал себя оператором космодрома Байконур. Дескать, «ключ на старт», «космос зовет» и все такое.
Видимо, абсолютно то же настроение передалось и Тополю, потому что он тихонечко запел:
— Заправлены в планшеты космические карты,
И штурман уточняет в последний раз маршрут…
Затем Чепраков, подсоединившись коннектором к лазерной дудке «Черномора», одним нажатием кнопки выпулил закодированную в последовательности лазерных вспышек свою звуковую депешу, а затем прибавил к ней, снова живым голосом:
— Жду подтверждения на подсветку целей. Подпись: лейтенант Чепраков.
Подтверждения не было долго.
Наконец на панели «Черномора» загорелась лампочка над табличкой «Входящая».
Герсёнок провернул аж четыре верньера, выставляя в окошках буквенную последовательность дешифрующего ключа связи, и на мониторе «Черномора» наконец-то высветилось: «Подсветку разрешаю. Подпись: полковник Буянов».
— Вот и славненько, — сказал Чепраков. — Держитесь там, во Втором энергоблоке… Сейчас наши устроят вам вырванные годы!
Юсов включил целеуказатель и, припав к окулярам оптического визира, навел лазерный луч, надо полагать, именно туда, куда требовалось.
К слову сказать, куда именно требовалось, я понятия не имел. Энергоблок атомной электростанции — это громадное бетонное сооружение
Однако здравый смысл подсказывал, что бить нужно отнюдь не куда попало. Что бы там Костя ни говорил насчет того, что три залпа снесут всю крышу энергоблока!
Железобетон во всех постройках атомной электростанции использовался зверски прочный. Такой же шел в СССР на бункеры высшего военно-политического руководства и командные пункты РВСН — ракетных войск стратегического назначения. Пробить перекрытия из такого бетона в произвольно взятом месте не мог никакой, даже самый распрекрасный снаряд калибра 152 мм.
Будь иначе, разве потребовалось бы засылать бойцов с лазерными целеуказателями вплотную к энергоблоку? Можно было бы ограничиться дивизионной стрельбой по известным координатам цели, благо это-то умеют даже в Зимбабве (если, конечно, к батарее прилагается английский или русский инструктор).
Но я не стал задавать свои вопросы лейтенанту Чепракову, решив, что ответы мне даст сам ход событий.
*
Первая порция «Краснополей» явилась, как и положено, с угрожающим шелестением, которое за секунду превратилось в адский свист и оборвалось нестерпимо яркими для глаз сварочными вспышками разрывов.
Поскольку все мы как дураки стояли в полный рост — полагаясь на то, что снаряды взорвутся в двух сотнях метров от нас и бояться нечего, — то, обнаружив себя летящим невесть куда, я, разумеется, заорал благим матом.
Крик мой оборвался где-то на середине лестницы, где мне посчастливилось зацепиться за металлическую скобу «лифчиком» разгрузки с запасными магазинами.
— Дождалась бабушка денька погожего, — прокряхтел Тополь, поднимаясь на ноги где-то внизу подо мной.
— Это что вообще было, а?
— Взрывная волна, — ответил мой просвещенный друг.
Я не поверил, конечно.
— Да не может такого быть от ста пятидесяти двух мэ мэ! Или чем они бьют, в таком случае? Тактическими ядрён батонами?
Что-то я в тот день никак не мог слезть с темы атомных боеприпасов. Подозреваю, это было напрямую связано с той дозой радиации, которую я хватанул за предыдущие сутки. Доза была настолько основательной, что я не удивился бы, начни полушария моего мозга превращаться в оружейный плутоний.
— Да нет же, крутить его налево! Просто один «Краснополь» угодил в край машинного зала! Ровно напротив нашей насосной станции! А может, и не один!
— А что там, в машинном зале?
— Да ничего! По крайней мере ничего такого, что интересует полковника Буянова! Тупишь ты сегодня, как уделанный пивом отмычка! — вспылил Тополь. — «Краснополи» эти глючит. Глю-чит. Потому что Зо-на. А приборы наведения «Краснополей» работают точно так же, как остальные приборы в Зоне — через пень-колоду!