Шрифт:
Итак, в этом месяце мне стукнет сорок. Бабий век, никуда не денешься. И, значит, пора подводить итоги. Фу, до чего же скучно звучит — подводить итоги, особенно если итоги такие хреновые, как у меня. Что же мы имеем накануне сорокалетия? Впрочем, легче сообразить, чего мы не имеем. Мужа нет, хотя было их три, детей Бог не дал, любовника в настоящий момент тоже нет, и любви нет… А что есть? Работа есть, хотя платят за нее такие гроши, что ее тоже можно зачислить в минус. А что же у нас в плюсе? Двухкомнатная квартира в центре
— Алло, Машка? — услышала я голос Татьяны, старой подружки.
— Привет!
— Маш, я что узнала! Оказывается, сорокалетие нельзя праздновать!
— Почему это? — удивилась я.
— Говорят, плохая примета.
— Ну и отлично! Шумно праздновать я и не собиралась, бабок нет. А теперь и вовсе все зажму, из-за приметы.
— Правда, что ль?
— Правда. Настроения нет… Да и вообще… Ты меня отвлекла.
— От чего это?
— Я, Танька, подводила итоги.
— Какие итоги? — растерялась Танька.
— Итоги своей жизни. И они довольно хреновые.
— Сдурела, да?
— Почему это?
— Кто в сорок лет итоги подводит? Что такое сорок лет? Это даже не юбилейная дата! Ее нормальные люди не отмечают, а тебе вздумалось подводить какие-то итоги! Дура ненормальная!
— Танька, ты чего орешь?
— А как на тебя не орать? Если хочешь знать, в сорок лет все только начинается! Ты вспомни, вспомни, Зинаида в сорок лет первый раз влюбилась по-настоящему, Люська в сорок лет первый раз родила!
— А библейская Сара родила вообще чуть ли не в сто лет! — рассмеялась я.
— Библия тут ни при чем, я тебе про живых женщин толкую, про наших знакомых, и вообще… Ой, Машка, а зачем я тебе звоню? У меня же было какое-то важное дело…
— Ты хотела мне сообщить, что сорок лет нельзя праздновать… — напомнила я Подруге.
— Господи, у меня уже склероз, Машуня! Совсем из головы вылетело! Для тебя есть шикарная работа! Я как услыхала, прямо зубами в того мужика вцепилась!
— В какого мужика? Что за работа?
— Надо срочно перевести какую-то суперновую поваренную книгу!
— Поваренную книгу?
— Ну да! Она здоровенная, а платят они шикарно — пять баксов за страницу!
— Пять баксов за страницу? Ты уверена?
— Уверена, уверена! Запиши телефон и завтра в десять позвони. Если он сам еще сегодня не объявится. Я ему такого о тебе наговорила! Расписала, какая ты, рассказала, каких ты авторов переводила, и он, похоже, впечатлился.
— Ну, Татьяна, если это выгорит, считай, ты мне сделала шикарный подарок к сорокалетию. Слушай, а сколько там страниц?
— Хочешь уже баксы подсчитать? — засмеялась она. — Точно я не знаю, но, кажется, около трехсот, так что полторы тысячи наверняка заработаешь.
— Танька, ты не шутишь?
— В
— На фиг мне его кожа? С меня вполне хватит, если он мне даст работу и честно за нее заплатит.
— Заплатит. Я знаю, как на него найти управу, так что смело впрягайся.
— Тань, а сроки? Какие сроки? — закричала я, сообразив, что такие деньги скорее всего дают за какую-нибудь сверхсрочность.
— Чего не знаю, того не знаю! Все, в окно вижу, Федька приехал, надо его кормить. Пока, подруга!
— Пока.
Господи, только бы все получилось, только бы все получилось, твердила я про себя. Нет, нельзя настраиваться на удачу — она живенько может отвернуться. Не буду ждать звонка, лучше завтра позвоню сама и обязательно немножко покочевряжусь, чтобы этот тип не думал, что я так уж нуждаюсь в работе. Тогда он точно меня облапошит, знаю я нынешних издателей, они за грош удавятся. Буду изображать из себя весьма занятую даму, которой просто из чистого кулинарного любопытства хочется перевести поваренную книгу.
Однако мысль о возможности заработать хоть какие-то нормальные деньги не давала покоя, и я уже думала, на что их потрачу. Первым делом надо купить дубленку и зимние сапоги. Попробую уложиться с этим в пятьсот долларов, а тысячу… Тысячу отложу на черный день. Хотя откладывать я ничего не умею. Слава богу, долгов нет. Этого я боюсь больше всего на свете. Даже занятая на день десятка тяготит меня. Зато сама даю в долг легко и с удовольствием, когда есть что дать. Как-то я подсчитала, что, если бы все мои должники вдруг разом вернули мне деньги, я могла бы неплохо жить, наверное, целый год.
Так или иначе, — а подводить печальные итоги мне уже не хотелось, и я решила перегладить накопившееся белье. Больше глажки я ненавижу только возню с ниткой и иголкой. Включив телевизор, я разложила на столе старенький плед и взялась за дело. Передавали какую-то муть, но во время глажки это как раз то, что нужно, И вдруг зазвонил телефон. Приятный мужской голос попросил Марию Никитичну.
— Это я.
— Мария Никитична, очень рад, меня зовут Борис Евгеньевич Вырвизуб.
— Как? — не поверила я своим ушам.
— Вырвизуб, — с легким смешком повторил он. — Ничего не поделаешь, такая вот у меня стоматологическая фамилия. Вам Татьяна Андреевна обо мне еще не говорила?
— Говорила, но только в общих чертах…
— Отлично, тогда поговорим конкретно. Вы сейчас очень заняты?
— Ну, не то чтобы очень…
— Великолепно! Мы хотим издать одну весьма необычную поваренную книгу, она изумительно красивая и написана с большим юмором. Признаюсь, мы уже отдавали ее одному переводчику, который, мягко говоря, с нею не справился, а вернее, попросту запорол. Вот мне и порекомендовали вас. Ставка — пять долларов за страницу.