Полосатый катафалк (сборник)
Шрифт:
В следующий момент из желтого тумана выплыло лицо Джерри Дингмена. Мы стояли с ним в переулке под ослепительно ярким фонарем, свет бил мне в глаза, в голове гудело, а сквозь гул слышался голос старика:
— Выпейте глоток воды, мистер Уичерли, вам сразу полегчает.
Одной рукой он поднес мне к губам бумажный стаканчик, а другой придержал сзади голову. Хотя большая часть воды попала не в рот, а за воротник, гудение вскоре стало проходить, а желтый туман, сгустившись, превратился в нимб вокруг головы старика. Добрый Сакраментянин.
— Что
— Авария.
— Автомобильная?
— Нет.
— Вызвать полицию?
— Нет, я в порядке.
— Это вам только так кажется, мистер Уичерли, у вас на виске здоровенный шрам. Сейчас я провожу вас в номер и уложу в постель, а потом надо будет вызвать доктора — придется швы наложить. Я знаю одного врача, он по ночам работает, да и берет недорого.
Не прошло и нескольких минут, как появился доктор Брох — казалось, он не спал всю ночь, только и ждал вызова. От него здорово пахло виски, да и свой старенький черный саквояж он открывал трясущимися руками. Очки в роговой оправе, бесформенное, проспиртованное лицо. Такое впечатление, что в реке Сакраменто вместо воды течет виски.
Говорил доктор с легким немецким акцентом.
— Вы мистер Уичерли? В этом отеле останавливалась некая миссис Уичерли. Ваша родственница?
— Жена. Мы с ней в разводе. Вы ее знаете?
— Знаете — сильно сказано. Управляющий, мистер Филмор, вызывал меня к ней на прошлой неделе. Он беспокоился за ее здоровье.
— А что с ней было?
— Не могу вам точно сказать, — ответил доктор, облокотившись на свой открытый саквояж. — Она и в комнату-то меня не пустила. Думаю все-таки, что скорее всего она страдала не физическим заболеванием, а психическим. Возможно, у нее была депрессия.
— Меланхолия?
— Да. Она ведь по нескольку дней не вставала с постели, не впускала к себе в номер горничную — вот управляющий и забеспокоился. Но я был бессилен помочь ей. Я видел только, что она лежит в постели под одеялом. — И доктор, изображая женское тело, дрожащей рукой описал в воздухе волнистую линию.
— Почему же в таком случае вы решили, что у нее депрессия, а не физический недуг?
— Дело в том, что у нее был прекрасный, прямо-таки волчий аппетит. По словам мистера Филмора, она ужасно много ела, можно сказать, за двоих. Блюда из ресторана ей носили не только днем, но и ночью: мясо, пироги, сладкое, мороженое, выпивку.
— Она много пила?
— Немало. Алкоголики, правда, так много не едят. — Брох загадочно, со знанием дела улыбнулся. — Может быть, она страдает обжорством?
— Может быть, — согласился я. — А может быть, она просто была не одна в номере.
— Правда? — Он вскинул брови. — А мне это даже в голову не приходило. Да, не исключено. Так вот почему она никого к себе не пускала?
Этот вопрос я оставил открытым. Несмотря на дрожь в руках, доктор быстро и ловко промыл мне рану и наложил швы. Шесть швов. Уложив инструменты в саквояж, он сообщил, что у меня, скорее всего, сотрясение мозга, и взял с меня слово, что я несколько дней пролежу в постели. Я заплатил ему двенадцать долларов и намекнул, чтобы он не сообщал о происшедшем в полицию. Доктор не возражал.
После его ухода я отправился спать и пробудился от кошмарных снов, когда за окном было уже утро. Проснувшись, я позвонил администратору и после долгих переговоров попросил позвать к телефону Джерри Дингмена.
— Я только что сменился с дежурства, мистер Уичерли.
— Если можно, я еще на несколько минут задержу тебя. Ресторан в соседнем доме уже открылся?
— Наверно.
— Тогда принеси мне, пожалуйста, три яйца, порцию ветчины, горячих пирожков, кофейник черного кофе и платяную щетку.
Старик отправился в ресторан, а я решил до завтрака принять горячую ванну. Когда Джерри постучал, я уже вылез из воды и вытирался. Накинув полотенце, я выбежал из ванной и открыл ему дверь. Пока я завтракал, старик сидел на кровати и чистил мой костюм.
В глаза бил яркий солнечный свет, а в ушах звучал старый блюз, где почему-то фигурировало имя Фебы. Она мне снилась, но о чем был сон, я забыл.
— Вам лучше? — спросил Джерри, когда я кончил завтракать.
— Мне никогда не было так хорошо, — соврал я.
— Вкусно было?
— Очень. — Я положил на поднос доллар, потом еще один. — Скажи, кто, кроме тебя, носил миссис Уичерли еду из ресторана, когда она не вставала с постели?
— Сэм Тодд, обычно он днем дежурит. Сэм был потрясен, сколько ваша жена ела. Я, кстати, тоже. Где-то около полуночи она имела обыкновение заказывать себе здоровенный бифштекс, иногда два.
— И одна все съедала?
— Дочиста тарелку вылизывала. А жареной картошки даже по две порции брала.
— А в ее номере не могло быть человека, с которым бы она делилась?
— Говорю же, я лично ни разу никого не видал. Просто у нее аппетит был волчий, а может, она переболела, а после болезни сами знаете, как есть хочется.
— И все же мог кто-то еще жить у нее в номере?
— Мужчина, что ли?
— Или женщина.
— Пожалуй, — сказал он, подумав. — Когда она сидела запершись, то меня к себе никогда не пускала. Обычно я ставил поднос у дверей и уходил, а она сама его потом забирала. Бывало, я ее по пять-шесть дней не видал. Позвонит прямо из номера администратору и заказывает все, что ей нужно, по телефону.
Я взял с кровати пиджак и снова вынул из внутреннего кармана фотографию Фебы.
— Ты никогда не видел в ее комнате эту… мою дочь?
Старик поднес цветную фотографию к окну и долго ее разглядывал, покачивая головой.
— Нет, сэр, в отеле я ее не видал. Такую хорошенькую девушку я бы обязательно запомнил. Миссис Уичерли, мне кажется, когда-то очень была на нее похожа. Пока толстеть не начала. Правильно я говорю? — Он осекся и испуганно взглянул на меня. — Простите, я не хотел вас обидеть.