Полосатый катафалк (сборник)
Шрифт:
Я не верил, что он выстрелит, а впрочем, от такого можно было всего ждать. Его поступки были совершенно непредсказуемы, Стэнли словно бы подчинялся чьим-то тайным командам. Прикажет ему маленький зеленый человечек «спускай курок» — он и спустит. И я ушел.
Правда, недалеко. Я объехал торговый центр кругом и поставил машину так, чтобы были видны обе двери в магазин «Стерео», передняя и задняя. Ждать пришлось недолго. Стэнли воспользовался задней дверью.
На нем был красный берет — в тон машине, темно-красной «альфе-ромео». Поехал Квиллан в сторону Камино, через Редвуд-Сити
В Менло-парк он повернул на светофоре налево, и я еле-еле успел проскочить следом на желтый. Потом мили полторы мы ехали на восток — сначала мимо Стэнфордского исследовательского центра, а затем дубовой рощей. Внезапно красная машина скрылась за поворотом.
Когда я увидел ее вновь, она стояла на обочине, а Квиллан, открыв дверцу, из нее вылезал. Остановиться или вернуться назад я не успевал, но, когда я проезжал мимо, Стэнли уже шагал по выложенной плитняком дорожке к утопавшему в зелени коричневому коттеджу. Под деревянным почтовым ящиком большими буквами значилось: МЕРРИМЕН.
Остановив машину у следующего поворота, я переложил портативный магнитофон из перчаточного отделения в нагрудный карман и направился к коттеджу. Раскидистые кроны дубов окрашивали пробивавшиеся сквозь них солнечные лучи в мягкие пастельные тона. Таких девственных рощ на Полуострове оставалось теперь совсем немного, а ведь когда-то, сотни лет назад, все здесь было сплошной дубовой рощей.
Вокруг коттеджа густо росли деревья. Прячась за них, я прокрался к самому дому, обогнул его, прижимаясь к стене и пряча голову, и оказался на заднем дворе, под сенью пышных лавровых деревьев.
Ведущая в дом стеклянная дверь была задвинута, бамбуковые занавески задернуты. За дверью слышались голоса, мужской и женский. Растянувшись во весь рост на садовой дорожке, я положил голову на ступеньку и прижал микрофон к стеклянной двери.
— Мне нужны деньги, и быстро, — резко, скороговоркой проговорил Квиллан.
— А больше ты ничего не хочешь? — отозвалась Салли Мерримен.
— Я не шучу.
— А если не шутишь, зачем просишь денег? Знаешь ведь, у меня нет ни цента. Он даже на мебель одолжил, мы по уши в долгах. На похороны и то придется в банке ссуду брать. А я, признаться, рассчитывала, что ты мне поможешь.
— Не смеши меня. Что мне такого Бен сделал, чтоб я стал ему помогать?
— И ты еще спрашиваешь? Да ты ему всем обязан: и в долю он тебя взял, и работу тебе нашел. Оказывается, в прошлом году он даже квартиру тебе оплачивал — я квитанции нашла. Но ты ведь всегда был неблагодарной скотиной. Даже сейчас, когда он в морге лежит, ты из него деньги тянешь. Дай тебе волю, ты бы и золотые коронки у покойника изо рта вырвал.
— И я еще неблагодарная скотина! — Возмущению Стэнли не было предела. В микрофоне разнесся его злобный смех. — Мой дорогой шурин в жизни не дал мне ни единого цента. Думаешь, он за мои красивые голубые глазки поселил меня в этой квартире? Или в долю взял? Если хочешь знать, всю историю с Мандевиллом провернул я, а не он.
— А как же иначе, ты ведь был у Бена подставным лицом, пешкой.
— Сама ты пешка! — набросился Стэнли на сестру. Голос у него срывался от ярости. — Я тебя, кукла, насквозь вижу. Таким, как ты, главное — побольше денег, а откуда эти деньги берутся, тебе наплевать. Мы с Беном в поте лица, можно сказать, трудились, всеми правдами и неправдами денежки зарабатывали, а ты их прикарманила, да еще делаешь вид, что сама тут ни при чем. Но меня не проведешь, хватит! Я уезжаю, и мне нужны деньги. Присвоила себе всю добычу и думаешь, я этого не понимаю. Давай-ка, раскошеливайся!
— Если б я «присвоила себе всю добычу», неужели, ты думаешь, я жила бы в этой дыре?
— И это ты называешь дырой? Ну-ка, давай сюда сумку, сука!
— Выбирай выражения, Стэнли Квиллан!
— Прости меня, сестричка. Будь так добра, передай, пожалуйста, свою сумочку.
Должно быть, она швырнула ему сумку, потому что я услышал, как шуршит у него в руках кожа и щелкает замок.
— Пусто. — Стэнли сник. — Где деньги?
— Да у меня сроду их не было. Ты свою долю получил и прекрасно знаешь, куда ушли остальные деньги: Рино, Лас-Вегас, биржа эта проклятая. На бирже ведь он все спустил.
— Ты мне только мозги не пудри. Биржа прошлым летом была. А сейчас что?
— Да ничего нет, об этом я тебе и толкую. От мандевиллских денег давно уже ничего не осталось. С тех пор и сидим на мели, не знаем, как с долгами расплатиться. А послушать Бена, так мы не сегодня завтра миллионерами должны были стать. — В ее голосе послышались язвительные и в то же время истерические нотки. — В Атертон, говорил, переедем, в Цирк-клуб вступим. Одно слово, что цирк! А теперь — ни денег, ни его самого.
— Бедная, разнесчастная вдовушка! Пожалел бы я тебя, да не верю. Ни одному твоему слову не верю!
— Не хочешь — не верь. Я тебе чистую правду говорю. Мало мне, что Бен мертвый лежит и фараоны на допросы тягают, — она всхлипнула, — так еще родной брат горло перегрызть готов.
— Брось, сестренка, не заводись. И потом, если разобраться, не такая уж Бен большая потеря. К тому же он тебя неплохо обеспечил.
— Тебя бы так обеспечили! Сижу без гроша за душой.
— Смени пластинку, малютка. Меня ведь не обманешь. — Слышно было, как Квиллан, тяжело сопя, ходит из угла в угол.
— Отстань от меня.
— Отстану, когда свою долю получу. Мне деньги позарез нужны. Не тебя одну допрашивают. Сейчас мне деньги нужней, чем тебе, — и ты мне их дашь, вот увидишь.
— Повторяю, в доме нет ни цента. Можешь сам поискать, если мне не веришь.
— Где ж они тогда?
— Кто они? — с деланным изумлением переспросила она.
— Кто-кто?! Деньги, доллары! Когда Бен вернулся из Сакраменто, он купался в деньгах.
— Ты имеешь в виду комиссионные за дом Уичерли? Да их нет давно. Большую часть заплатили агенту, который занимался продажей, а остальное пошло финансовой компании. Они хотели забрать машину. Короче, ты на эти комиссионные претендовать не можешь.