Половина моей души
Шрифт:
Конечно, возник вопрос, как ему удается содержать небольшой стадион и спортивный зал, закупать оборудование, снаряжение и всё остальное. Мы знали, что живёт он прямо тут же, в небольшой квартирке, примыкающей к залу, которую сам называл каморкой. Поэтому предположили, что раньше у него была хорошая квартира, которую он выгодно продал, и какие-то сбережения, позволившие выкупить территорию старого детского спортивного комплекса, преобразовать её, отстроить, отремонтировать и привести в тот порядок, который был ему по душе.
Прямо, конечно, никто
– Здравствуйте, Александр Трофимович! – ответили мы, проходя в ворота.
Шур, одетый в старенькое короткое пальто и джинсы, поставил к забору какую-то доску и отошёл. Он улыбнулся нам, чем-то напомнив своей внешностью непревзойденного Тома Селлека, и махнул рукой, зовя за собой. Пройдя по стадиону, мы вошли в просторный тёплый зал, где было множество манекенов и мишеней. Наши луки, арбалеты, тренировочные мечи и прочее снаряжение хранились в небольшом сарае, пристроенном к залу. Вход в сарай был как изнутри, так и снаружи, с улицы.
В углу зала ещё одна дверь вела в комнату, где жил Шуруп. Ему тут нравилось, и он никуда не хотел переезжать. В его каморке мы часто после тренировки в дождь или в холодную погоду оставались всей компанией, чтобы просто поговорить. Здесь было тепло и уютно, словно дома. Узкий круг друзей, горячий чай, счастливые глаза и улыбки – достаточно, чтобы чувствовать себя на своем месте.
– Замёрзли, девушки? – поинтересовался звонкий и слегка насмешливый голос.
– Привет, Матвей! Замёрзли… Согреешь? – улыбнулась я, чувствуя в себе вдохновение на подобные шутки.
Лада тихо хмыкнула, стоя неподалеку и снимая с себя перчатки.
– Подумаю над твоим предложением, – совершенно не смутившись, отозвался Матвей, напомнив мне в этот момент Алису. – Но только из меня плохая грелка, – он притворно вздохнул. – Может, у Ивана получится лучше?
Словно по неведомому сценарию, в зал из раздевалки вышел высокий русоволосый паренек. Он поздоровался с Шуром и посмотрел на нас. На его лице появилась приветливая улыбка, совершенно особенная и невероятно добрая. Одной ей он мог согреть кого угодного, даже очень замёрзшее сердце.
Шур широко развёл руки и хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание. Сегодня мы отрабатывали открытую, боковую и закрытую стойки при стрельбе из лука, закрепляли умение использовать высокий хват и повторяли то, что проходили на прошлом занятии. Самые главные навыки стрельбы у нас уже были. И лично я была этому очень рада, потому что до сих пор помнила, как мы несколько недель подряд только и делали, что учились вставать в правильную позицию для стрельбы. Поднять лук, опустить лук, поднять лук, опустить лук… И так целый час! Все это для того, чтобы тело запомнило движение.
Где-то посередине тренировки у меня что-то случилось с кликером. Ваня предложил мне свой старый лук, из которого стрелял раньше, пока не собрал себе новый с помощью Шурупа. Я кивнула, тут же пожалев об этом движении из-за резко загудевшей головы, и мы направились в сторону сарая. Проходя мимо Матвея, я услышала, как тот тихо напевает себе под нос: «Тили-тили-тесто!..». Я сделала вид, что не заметила, но почувствовала, как лицо на мгновение разгорелось жаром.
Впрочем, чуть позже я поняла, что его песенка не сильно меня задела. Мне было достаточно спокойно рядом с Ваней, даже несмотря на то, что мы остались почти наедине. Жар же, похоже, нисколько не был связан с намёком Матвея, потому что через пару минут, когда я проверяла, в рабочем ли состоянии кликер на одолженном Ваней луке, прилив горячей крови вновь ударил в лицо. Хуже того, боль в голове стала сильнее, зажгло в плече и на шее, там, где после наложения и снятия швов остался светлый шрам от царапины.
Конечно, не этого я ждала, почувствовав утром ветер перемен. Не возвращения почти позабытой боли.
Уже идя через зал обратно, я ощутила вдруг, как пол уходит из-под ног и приближается к глазам. Затем на несколько мгновений мир вокруг погас, а потом возродился снова из смутных пятен и неясных звуков.
– Тренер! – послышался как сквозь толщу воды встревоженный крик, а затем всё тот же мир начал поворачиваться вокруг меня.
Зашумели ещё голоса. Сознание начало понемногу возвращаться. Звуки становились яснее. Медленно, через силу открыв глаза, я поняла, что лежу на полу, а голова чуть выше, на чьих-то коленях. Было тяжело дышать, а лоб словно сдавило железным обручем.
Кто-то приблизился и сел рядом. Я увидела длинные рукава кофты и руки Шурупа. Его ладонь легла мне на глаза и оказалась очень горячей.
– Так, – сказал тренер встревоженно, – Лада, принеси из шкафчика рядом с раковиной в комнате нашатырь. Дина, слышишь?
Я разлепила засохшие губы, чтобы медленно и с трудом ответить:
– Да, просто…
Я почему-то начала искать оправдание своей слабости, но мысли ещё смешивались и думать было физически больно.
– Что с ней? – негромко спросил Матвей.
Тренер помедлил с ответом. Его горячая рука всё ещё лежала на моем лбу.
– Похоже, высокая температура, – ответил он наконец, и голос его прозвучал очень устало.
Видимо, вернулась Лада с нашатырем, потому что через несколько мгновений в нос ударил резкий запах, глаза распахнулись и сознание вернулось окончательно. Я даже приподнялась, чтобы отодвинуться подальше от бутылочки с лекарством.
Колени были Ванины. Его же руки поддерживали меня, пока я вставала. Лада нараспашку открыла ближайшее окно. Я вдохнула свежего воздуха. Стало намного лучше. Но меня всё-таки довели до каморки и усадили на кровать.
Все столпились вокруг, давя своим вниманием.
– Всё в порядке, – ответила я, постаравшись сделать как можно более спокойное лицо, хотя в голове опять начала пульсировать тупая боль.
Конец ознакомительного фрагмента.