Польский детектив
Шрифт:
— Каждый день, в разное время, один из членов банды является на место будущего преступления и наблюдает, что происходит на улице и в помещении. Иногда их бывает двое. Мы прекрасно понимаем, что это только разведка. Время от времени туда же приезжает машина. Останавливается то в одном месте, то в другом, потом внезапно уезжает, чтобы через четверть часа появиться снова, но опять-таки в новом месте. Бандиты рассчитывают время, которое им понадобится для того, чтобы убежать, изучают все возможные трассы. Могу даже сказать, что в течение нескольких дней они сравнивали, что лучше: Свентокшиская или Тамка и Костюшковская
— Вы и за этим следите? Ну, теперь я наконец понимаю, зачем вам понадобилось столько людей. Речь шла не только о проверке списков «Польмосбыта».
— Сначала они действительно проверяли списки. Потом я их перебросил для непосредственного наблюдения за подозреваемыми… А сейчас наши сотрудники следят за всей территорией предстоящей акции.
— Да… Но как вы узнаете точную дату нападения?
— Это довольно просто: деньги привозят ежедневно в одно и то же время. Мы все рассчитали. Сейчас преступники действуют вдвоем или поодиночке, на машине или без нее. Они очень осторожны и понимают, что не следует всем крутиться на месте предстоящего нападения. Мы же, еще до того, как деньги увозят с почты, знаем, сколько бандитов находится поблизости и есть ли у них машина. Если даже их трое, но машины нет, ясно, что день нападения еще не наступил. Тем не менее наши люди постоянно начеку.
— Как вы полагаете, когда они совершат нападение?
— Точно дату, конечно, назвать нельзя. Но мы заметили, что в последние дни они резко изменили методы разведки. Раньше эта троица появлялась на месте будущего нападения в разное время дня, а сейчас — только когда увозят деньги. Похоже, им надо лишь уточнить, не произошло ли каких-нибудь изменений в работе почты. Убедившись в том, что их интересует, они тотчас же исчезают. Из этого следует, что день нападения приближается: от него нас отделяют не недели, а, пожалуй, дни. Многое зависит и от погоды. Я убежден, что бандиты выберут первый же дождливый и холодный день. Чтобы было поменьше народу на улицах… Как я уже вам сказал, стрелка часов показывает «без пяти двенадцать».
— Ну что ж, придется одобрить ваш план действий. Иного выхода нет. Но еще раз предупреждаю: будьте осторожны. Сами без надобности не подставляйте головы и сделайте все, чтобы обеспечить максимум безопасности людям, принимающим участие в этой очень рискованной операции. Я надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, каковы могут быть последствия неудачи.
— Не беспокойтесь. Нам не грозит неудача.
— Когда я вас слушаю, подполковник, все выглядит очень просто. А скорее всего, так не будет. Поэтому, признаюсь откровенно, я боюсь.
— Я забыл сказать об одной очень важной детали, касающейся биографии каждого из нашей троицы. Все они или родом из Щецина, или достаточно долго там жили. И только лет десять-двенадцать назад переехали в Варшаву. Что еще интереснее: в Щецине они были обычными скромными служащими или, как наш парикмахер, работали на хозяина. Зато в столице сразу стали владельцами собственных предприятий.
— Ну, не все. Тот коммивояжер…
— Он тоже. Ему пришлось внести большой залог.
— И чем это говорит?
— Еще одно «странное совпадение». В Щецине четырнадцать лет тому назад было совершено убийство. Бандиты, до сих пор не обнаруженные, зверски убили семью одного богатого человека. Знакомые и друзья убитых утверждали, что добычей преступников стали драгоценности и деньги на сумму по меньшей мере миллион злотых…
— Вы считаете, что…
— Да. Но доказательств у нас нет и, может быть, никогда не будет. Однако я глубоко убежден, что то преступление было первым в длинной цепи. Они удрали из Щецина, осели в Варшаве, прекрасно здесь устроились благодаря похищенным ценностям, а когда деньги кончились, вернулись на преступный путь.
— Тем более, — заметил начальник отдела, — у меня вызывает тревогу акция, которую вы планируете. Нельзя ли ее провести как-нибудь по-другому, не столь рискованно?
— Нет, я не вижу иных возможностей помешать нападению. Даже если б мы спугнули бандитов, от этого было бы мало толку. Они бы отказались от этой акции и подготовили другую, о которой бы мы ничего не знали. Это было бы еще хуже. Да и прошлых их преступлений нельзя оставлять безнаказанными.
— Ну что ж… Мне остается только пожелать вам успеха. Держите меня в курсе дела.
— Обязательно. — И подполковник Маковский, понимая, что разговор окончен, поднялся с кресла.
В этот момент зазвонил телефон. Начальник уголовного розыска поднял трубку.
— Слушаю, — сказал он и тут же добавил: — Да, Маковский у меня. Что вы хотите сообщить, капитан? Что?
По мере того как полковник слушал невидимого собеседника, лицо его то бледнело, то краснело. Наконец он проговорил хриплым голосом:
— Ясно. Благодарю вас. Через несколько минут мы с Маковским будем на месте.
Он повесил трубку и, обращаясь к подполковнику, сказал, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно более бесстрастно:
— Звонил капитан Галек из городского управления. Он вас разыскивал, и телефонистка переключила его на меня.
— Что случилось?
— Примерно два часа назад банда совершила новое нападение. Следственная группа уже на месте. Галек звонил оттуда.
— С Ордынацкой?
— Нет. С Мокотова. Они ограбили частного ювелира.
— Жертвы есть?
— Об этом капитан не упоминал. Сказал только, что преступники скрылись с добычей.
— Это ужасно. Дьяволы, а не люди. А я-то думал, они у меня в руках.
— Вот именно. Мы тут болтаем, болтаем, — сказал полковник, не скрывая иронии, — а бандиты делают свое дело. Поезжайте туда немедленно!
Подполковник Маковский выбежал из кабинета начальника.
Золотые часы марки «Тиссо»
Выйдя из Главного управления, подполковник Маковский приказал водителю ехать на Мокотов. На углу Кошиковой он вышел из машины и огляделся вокруг. Как ему помнилось, в этом районе находился только большой государственный магазин фирмы «Ювелир». Не на этот же магазин совершено нападение? Полковник Зданович ясно сказал, что ограбили частного ювелира. К сожалению, точного адреса не назвал. Где здесь ювелирная мастерская? Маковский, хотя и был коренным варшавянином и по крайней мере дважды в день бывал в этих краях, такой мастерской вспомнить не мог.