Полтора года жизни
Шрифт:
– А вы давно друг с другом на ты? – Встряла я.
– С тех пор, как он назвал меня “рыженькой”, – недовольно фыркнула Сэм, скрестив руки на своей пышной груди, явно не желая пожать мужчине руку.
– Но это ведь правда, – добродушно улыбнулся Дэвид своей идеально ровной улыбкой, которая была настолько заразна, что заулыбалась даже я, после чего сразу же постаралась замаскироваться, чтобы мне не прилетело от гневной Саманты.
– О-о-о… – Обращаясь к Дэвиду, протянула я, пряча свой смешок в кулак. – Это Вы зря.
– Я никакая тебе не рыженькая! –
После этих слов “рыженькая” очертила своей правой ногой линию за моей спиной, явно давая понять Дэвиду, что он не имеет никакого права переступать придуманную ей границу.
– Это наше место!
– Но пляж ведь общий, – как-то сконфуженно, словно пытаясь извиниться, произнес Дэвид, отчего у меня сердце сжалось. Мне всегда было жаль мужчин, которые как папа, тщетно пытаются выпросить лишний кусочек бекона, или как Дэвид, безрезультатно стараются извиниться перед взъерошенной особой. В подобных жизненных ситуациях мужчины становятся такими душками, что даже джунгарские хомячки уступают им по милоте.
Не обратив никакого внимания на логическую мысль Дэвида о том, что пляж является общим, Сэм молча развернулась, резко откинула волосы за плечи и удалилась в палатку.
– Круто, – многозначительно произнес Дэвид, проводив Сэм взглядом.
– Она у меня с характером, – как бы извиняясь, произнесла я, прикусив нижнюю губу.
– Глория, иди сюда! – Командным тоном окликнула меня тётка, что инстинктивно заставило меня повиноваться.
– До встречи, – прошептала я, встав с горячего песка.
– До встречи, – тихо улыбнулся Дэвид, махнув мне рукой.
– Чего это ты с ним по-добренькому? – Поинтересовалась Саманта сразу после того, как я вошла в палатку, перед этим тщательно отряхнувшись от песка.
– Он приятный мужчина и ничего плохого не сделал…
– Как это не сделал?!
– Ну, разве что, назвал тебя рыженькой…
– Не называй меня так! И вообще, он вчера разбудил нас…
– Но он ведь извинился.
– Глория, засеки себе на носу, что если я хочу на кого-то злиться – я буду злиться! Пусть даже беспочвенно!
– Необоснованная злость старит…
– Вот еще! Чтобы я постарела от этого… От этого…
– Что я тебе только что говорила о необоснованной злости?
– Глория…
– Сэм, я, конечно, тебя поддерживаю, ведь ты моя лучшая подруга и самый крутой родственник, пусть даже и не кровный, но я отказываюсь тиранить мужика лишь потому, что он невольно впал к тебе в немилость. Конечно, я буду избегать с ним лишних контактов для того, чтобы угодить тебе, однако я не хочу превращаться в невежду, которая вместо того, чтобы ответить добрым ответом на добрый привет, будет корчить из себя невесть что.
На закате, когда пляж покинули последние отдыхающие, Дэвид подошел к нашей палатке, однако из вежливости не пересек почти исчезнувшую границу, очерченную Самантой еще днем.
– Можно
– Да, – просветленно заулыбалась я, мгновенно подскочив с бревна, притащенного нами к костру из соседних зарослей несколько недель назад. По выражению моего лица наверняка было понятно, что я невероятно рада тому факту, что сегодня нам не придется есть очередную консерву, ну, или, не придется есть её в одиночестве.
– Нет, – резко оборвала меня Сэм и я сразу же опустила свои приподнятые руки, поняв, что гордое одиночество нам всё-таки грозит.
– Нет, – разочарованно и одновременно извиняясь, повторила я в поддержку Саманты единоличное решение рыжей, после чего стряхнула, с висящих на мне шорт, остатки песка.
– Я неплохо готовлю, – не сдавался Дэвид. На нем была чистая черная футболка и всё те же длинные, пляжные шорты, отчего он, в отличие от нас двоих, выглядел по-домашнему ухоженным (конкретно я, в своей выцветшей майке и шортах, которые раньше сидели на мне впритык, а теперь их приходилось подвязывать каким-то канатоподобным шнуром, чтобы они не спадали с меня при ходьбе, выглядела как дикарка).
– Мы тоже неплохо готовим, – громко пробурчала Сэм, сев к нам спиной, после чего начала разжигать костер. Мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами в качестве извиняющегося жеста и проводить Дэвида взглядом, под гулкое урчание своего желудка.
– Ты чего? – Присев рядом с рыжей, попыталась как можно более ласково поинтересоваться я у насупившейся девчонки.
– Ничего.
– Но мы могли согласиться хотя бы в целях экономии. У нас ведь осталось совсем немного еды и почти не осталось денег…
– Ничего. До конца сентября еще протянем, а там пойдем в город в поисках подработки… Подзаработаем и…
– Навряд ли у нас получится заработать на продолжение путешествия, тем более в таком маленьком городке.
– Согласна, – тяжело выдохнула Сэм, подложив сухую ветку в занимающийся костер. – Нас ждет британская земля.
От услышанного я неосознанно съежилась. Меньше всего на свете мне хотелось возвращаться в Британию. Уж лучше питаться только сухариками, обгорать на солнце, чесаться от соленой воды и спать на песке, чем возвращаться к истокам боли.
Словив радиоволну на приемнике Сирена, мы слушали хиты Битлз и ели грибной паштет с сушками, запивая горячим чаем, воду для которого вскипятили на костре.
На следующее утро мы совершенно неожиданно для себя обнаружили, что у нас закончилась пресная вода. Пересчитав последние копейки в общем кошельке, на сей раз в город отправилась я.
Купив в ближайшем магазинчике две шестилитровые бутыли, я медленно шаркала старыми шлепками по асфальту, направляясь в сторону пляжа и параллельно наступая на калоши джинс, предательски сползающих с моих бедер. За три с половиной месяца бюджетного путешествия я так сильно похудела, что теперь вся моя одежда болталась на моём скелете, словно балахон.