Полторы минуты славы
Шрифт:
Надин кабинет был куда элегантнее, чем у мебелыцика Козлова. Даже мебель она где-то отыскала получше и посоразмернее и обзавелась зеленью в горшках. Множество тропических растений блестело изо всех углов лоснящимися листьями — то полосатыми, белыми с розовым, то ядовито-зелеными, то пятнистыми, будто обрызганными кислотой. Стены украшали фотографии моделей. Надин портрет, сделанный, судя по прическе, довольно давно, был крупнее остальных.
Сейчас Надя тоже выглядела замечательно. Стас, во всяком случае, таких женщин еще ни разу не встречал. Деловой костюмчик странного красного цвета
«Интересно, настоящие они или фальшак, как здешние фикусы?» — задумался Стас.
Он с трудом отвел взгляд от возвышенностей к Надиному лицу и тут уж совершенно запутался, отделяя правду от искусного женского вымысла. Надин лоб до самых бровей скрывала густейшая рыжая челка. Носик был неправдоподобно совершенный и бледный, а яркие литые губы напоминали пылающее сердце с валентинки большого формата. Зато Надины глаза уже не имели сил казаться хотя бы бледно-голубыми. Цвет ушел из них бесследно, растворился. Гладкие щеки где крошечной вмятинкой, где легкой припухлостью подтверждали неотменимые Надины тридцать пять лет (а по серьезным документам и все сорок три).
Грубый мизантроп и женоненавистник Стас прикинул про себя: «Шикарная. Но жизнь ее здорово потрепала!»
Вслух он задал дежурный вопрос о сериале и незнакомце. Надя смятенно дрогнула лицом (резкой мимики, кроме улыбки во все зубы, она избегала). Посмотреть кассету все же согласилась.
— Давайте сразу и девчонок пригласим — тех, что были тогда в агентстве. Менеджеров, охранников тоже. Пусть посмотрят! — потребовал Стас.
— Нет, — твердо отрезала Надя. Низкий сипловатый голос прибавлял ей шарма, но тоже не молодил. — Сначала запись посмотрю я. Думаю, большего не потребуется. Я оберегаю моих девочек от всего грубого и неприятного, чего не всегда можно избежать в нашей профессии.
— Чего там, на кассете, такого уж грубого? — не понял Стас. — Мужик стоит, и все. Одетый с головы до ног.
Надя пронзила его блеклой, ускользающей голубизной усталых глаз.
— Не все понимают, что модель — это творческая профессия, — сказала она. — Большинство мужчин полагает, что модели — не полноценные личности, не глубокие самодостаточные натуры, а то, что состоятельным людям подают на сладкое. Поэтому я настаиваю, чтобы пока мои девочки оставались в стороне от этого неприятного дела.
Стас пожал плечами, взял пульт. Небрежно промотав парад купальников, он остановил кадр с открытой дверью и призрачным силуэтом в ней.
— Вот он, этот мужчина. Узнаете его? — спросил он Надю.
Надя смотрела на экран и молчала.
— Ну? — поторопил ее Стас. — Видели вы его?
— Думаю, да. А может, нет, — был ответ.
— Как это понимать? Напрягите-ка память!
— Слишком у вас тут в кадре темно, плохо видно. Поближе нельзя показать?
— Нельзя.
— Тогда ничего определенного сказать не могу. Но этот мужчина не из тех, с кем мы сотрудничаем, — не фотограф, не стилист, не дизайнер. Он не сотрудник салона одежды, не рекламный агент и даже не налоговый инспектор. Я не помню его силуэт. Знаете, я не один год в модельном бизнесе и привыкла с ходу запоминать очертания фигуры человека. Вы меня понимаете?
— Вполне. Я сам такой. Значит, вы никогда не видели этого человека?
Надя задумчиво сплела пальцы, смуглые, длинные и когтистые.
— Определенного я ничего сказать не могу. Может, и видела. Вокруг модельного бизнеса всегда крутится множество темных и грязных людей — сутенеры, извращенцы, просто похотливые самцы. Их тьма! Всех не упомнишь. Я каждый день их встречаю и стараюсь оградить от них моих девочек. Я хочу взять все на себя! Девочки еще не знают, сколько силы воли им понадобится, чтобы тысячу раз в своей карьере сказать «нет». Я их этому учу. Но нас-то к подобным трудностям никто не готовил!
Она подняла глаза на свой лучезарный портрет.
— Хорошее фото, — заметил Стас, чтоб поддержать доверительный тон беседы.
— Это меня Бремер в Лондоне снимал. Если б вы знали, через что пришлось мне пройти и здесь, и в Европе!
Стас сочувственно вздохнул. Вообще-то ему нетрудно было представить, через что.
Надя прищурилась:
— Думаю, этот ваш человек в капюшоне из тех, что приходят сюда разжиться девочками. Они к нам каждый день лезут. Грубо говорят, чего хотят, называют цену. Когда им показывают на дверь, хамят. Начинают грубо домогаться. Если б вы знали, сколько мужчин пристает ко мне ежедневно!
Стаса это множество не интересовало. Ему был нужен только один.
— Этот, в капюшоне, тоже? Именно этот мужчина к вам приставал?
— Возможно. Он как раз из таких! Сами посмотрите — грубые сильные руки, ноги с кривизной. Голова чуть ушла в плечи. Агрессивно сексуален. Такие обычно близки к криминальным кругам.
Стас зауважал Nady’ю. Кое-чему ее жизнь научила. Пожалуй, права! У призрака и в самом деле стать братка, пусть и не самого зверообразного.
— Значит, вы считаете, что именно этот человек к вам приставал? — попытался уточнить Стас.
— Возможно, да. Возможно, нет.
— Ну, так мы с вами далеко не уедем! — сказал Стас и решительно встал со стула. — Не помните, так и скажите. Теперь позовем ваших девчонок!
Надя тоже вскочила, качнув смуглыми полусферами в вырезе:
— Погодите! Зачем травмировать их психику такими гадостями? Большинство еще школьницы. Двум только недавно исполнилось по тринадцать лет!
— Тогда отправьте их арифметикой заниматься, а не учите мельтешить ногами в заведении, где к ним пристают!
— Модель — творческая профессия, — сипло и обиженно вскрикнула Nadya. — Вы рассуждаете как животное, как стандартный похотливый мужчина!
Стас тоже разозлился:
— А я в бабы и не записывался! Можете сколько угодно называть показ задницы творчеством! Только потом не удивляйтесь, что к вам пристают и цену назначают, пусть вы даже и в возрасте.
Надя замерла со странным выражением на своем неподвижном, тщательно оберегаемом от гримас лице. Стас понял, что хватил лишку. Он поспешил исправиться: