Полудемон. Король Алекс
Шрифт:
Черное и золото, всюду черное и золото.
И всюду лицемерные сочувствующие морды, чтобы не сказать — рыла. Хари, вот!
Королевские похороны — это ведь еще и повод показаться людям, повод застолбить свое место при дворе….
Сначала по городу проходит служитель храма, читая молитвы. За ним на четырех черных конях везут королевский гроб. А за гробом идут самые близкие — в данном случае я и Абигейл. Королева была…
Сегодня она казалась особенно хрупкой и страдающей.
Черные волосы — белое лицо —
Во — первых, Абигейл казалась в нем этакой хрупкой и воздушной чернокрылой бабочкой. А во — вторых, становилось ясно, что бабочка-то в тягости. Подушку, что ли, пришили?
Люди смотрели, перешептывались….
Рядом с Абигейл умилительно смотрится ее отец — этакий высокий, седовласый, благородный, поддерживающий под руку страдающую дочь. Вообще, Шартрезы — семейка красивая, не отнять.
Я выгляжу… ну, надеюсь, тоже неплохо. Но…
Мальчишкой. Мне ведь и двадцати нет, этого не отнять.
К тому же в образе человека я не слишком внушающ. Среднего роста, тонкокостный, хрупкий… а уж во всем черном, со стянутыми в хвост белыми волосами…
Немочь бледная.
Во всяком случае, я так выгляжу. Народ смотрит, качает головами… да, до Рудольфа мне далеко. Ничего, переживут.
Плачут женщины, некоторые — искренне.
Да, вот такая ирония судьбы — искреннее всего плачут по дяде те, кого он брал в свою постель на пару ночей, отсылал в провинцию… одним словом те — кто шел к нему по любви. А его возлюбленная жена комкает платочек — и из-под него летят злобные взгляды. Как же она меня сейчас ненавидит!
И плачет она о потере власти, даже временной.
Карли тоже присутствует на похоронах. Опирается на руку мужа, который идет за гробом с видом недоенного оленя, время от времени откидывает с лица рыжие пряди…
Интересно, Абигейл сделала ей честное предложение — или собирается разыграть втемную? Надо узнать…
Вот и храм, наконец. Самое забавное то, что хоронят Раденоров в склепе под дворцом — там еще много места. Дворец стоит, фактически, на крови и костях. А вот отпевают в Храме — и для этого приходится идти по городу. Главный Храм — так главный храм.
Ну что ж. Народу тоже нужно развлечение.
Служитель входит первый и зажигает свечи. Потом вносят гроб и ставят перед алтарем. Входят люди.
По строгой очереди, сначала Абигейл, потом я, потом Шартрезы… в данном случае герцог Шартрез пролез раньше меня, якобы, поддерживая дочку. Ну, пусть…
Недолго им уже осталось.
Придворные занимают свои места — и начинается служба. Красивая, надо сказать, петь они умеют. Служитель молится, певчие поют, горят свечи, плывут облака благовоний, кое — кому становится дурно….
Я не теряю времени, я оглядываю Храм.
А ведь пользуются они силой, еще как
Цирк начинается после похорон.
Оказывается до мня беспокоить не посмели, а вот после…
— Ваше высочество… ваша жена…
— А что с ней? — вскидываюсь я на начальника дворцовой стражи. Кстати — тоже родственника Абигейли. Второго младшего брата.
— Ее нигде нет!
— Как — нет!?
Я в полном шоке оглядываюсь и принимаю важное решение.
— Пойдемте, покажете мне, где она содержалась. Дядя ведь взял ее под стражу… О, мой бедный дядюшка! Кстати — вы уже нашли убийц?!
— Нет, ваше высочество.
— Как — нет!? А чем вы все это время занимались!? Костюм к похоронам подбирали!? Волосы завивали!? Нос пудрили!?
Я разношу маркиза на весь дворец, так, что тот бледнеет, краснеет и зеленеет неспелым яблоком. А как это еще назвать?
Раздяйство!
Мало того, что убийцу не поймали, так и подставить до сих пор никого не озаботились! О сбежавшей жене — и то не доложили!
При осмотре покоев обнаруживается, что Лавинии там точно нет.
Но ведь улететь не могла?
Никак не могла! Остаться — тоже. Мог ее кто-то выпустить? Могли. Но — не сознаются. Тогда остается единственный выход.
Разглядываем покои — и вот 'обнаруживают' потайной ход. Начинаем обследовать уже его — и выходим за стену дворца. Я устраиваю Шартрезу разнос — и мы вместе задаемся вопросом, а дальше-то куда?
А дальше — некуда.
Это что же — у нас принцесса сбежала?! Почти королева? А что у нас за такое разгильдяйство полагается?
Шартрезу, понятное дело отвечать неохота, потому как за побег узника особой важности полагается усекновение ненужного, то есть маркизовой головы. А куда он без нее есть будет?
И маркиз начинает вилять.
Вот, ваше величество… наверное, помог ей кто!
А кто мог ей помочь? Кто у нас все ходы и выходы мог знать во дворце?
Мы этак многозначительно переглядываемся. И топаем еще раз в дядюшкины покои, где быстро выясняется, что есть — УЛИКИ!
А именно — заколка, найденная под кроватью и принадлежавшая Лавинии. Почему? Да по гербу, который выгравирован на драгоценной игрушке. Не может ведь почти королева носить всякую дешевку? Никак не может! Вот и эта заколка в виде букетика фиалок представляет из себя настоящее произведение искусства — золото, аметисты, бриллианты и даже изумруды. Только что она делала в дядюшкиной кровати?
Шартрез (молодец, мальчик!) всего лишь полчаса мямлил, экал и мекал, а потом-таки понял, что произошло! Его величество решил лично допросить ее высочество. А кто кроме него мог знать все потайные ходы?