Полудницы
Шрифт:
Дедушка с бабушкой воспитывали его с малых лет. Парень почти не помнил своего отца.
«Интересно, – подумал подросток, – я так же визжал, когда папа приходил домой?»
Азим ничего не рассказывал о родителях, хотя вопросов у Дэна было море. «В своё время всё узнаешь», – загадочно отвечал дед. Но парень так устал ждать «своё время», что перестал спрашивать.
Ему нравилось бывать у доктора. Илий подшучивал над ним, но никогда не лез с наставлениями, Елена была с ним ласкова и смеялась над его шутками. Полюбил он и малышей: старший, Гоша, видел в нём какого-то героя, когда Дэн катал его
– Почему ты не предупредил? – Елена теребила пальцами полотенце, в её голосе слышалась досада.
– Я забыл телефон, – сказал доктор. – Срочный вызов, в Заречье был пожар…
– Какой вызов? Ты же больше не работаешь…
Дэн решил вмешаться.
– Это мы попросили Илия помочь. Я и дедушка. Горела больница, и мы не знали больше ни одного врача в округе. Он помог там одной старухе…
Она бросила на парня пристальный взгляд, и Дэн замолк. Елена сказала доктору:
– Нужно поговорить наедине. Идём.
Илий вздохнул – он так и стоял с детскими игрушками в руках, которые поднял с лужайки. Он посмотрел на бассейн, куда уже вернулись дети, потом на Дэна.
– Я посмотрю за ними, – сказал парень как можно веселее. – Идите!
Он сел на табурет, и Зарина сразу протянула ему мокрый пластмассовый кораблик.
Она была похожа на ангелочка – со светлыми кудрями, маленькими ладошками и круглым животиком. Только на шее и на локтях у неё виднелось несколько красных пятнышек с сухой кожей по краям. Дэн как-то спросил доктора – что это? Илий ответил – кожное заболевание. У него ещё было какое-то «собачье» название, но парень не запомнил. Он спросил у Илия, больно ли от этого малышке, и доктор сказал, что сейчас нет, но когда она станет старше, это будет доставлять ей некоторые неудобства. Так и сказал: некоторые неудобства.
Дэн спросил, заразно ли это. И доктор сказал, что нет, не заразно.
«Несправедливо, – сказал тогда Дэн, – что такие малявки болеют».
Зарина пока знала всего несколько слов, да и то произносила их на понятном одной ей языке. Большую часть времени она объяснялась жестами.
Гоша сидел на бортике бассейна и выстраивал в шеренгу резиновых динозавров. Мина у него была такая, как будто от этого зависела судьба мира.
После ухода родителей дети затихли, и Дэн слышал обрывки разговора в прихожей за приоткрытой дверью:
– …сложно было взять телефон?
– …аптечку… мы спешили…
«Почему она ругается? – удивлялся Дэн. – Он людям жизни спасает, а она ругается».
Но послышался какой-то странный чмокающий звук, и голос Елены стал звучать мягче, хотя по-прежнему оставался обеспокоенным.
– Соседки говорят… и в новостях… пожары и разные слухи… то ли учения, то ли военные действия…
– …слышал… ты же знаешь, у страха глаза велики…
– Послезавтра я еду в Майкоп… – голос Елены заглушил плеск воды, когда Гоша решил кинуть в бассейн первого динозавра. – …посидеть с детьми.
– Хорошо, – ответил Илий.
Вечером они вместе ели арбуз и дыню и смеялись над тем, как Гоша собрал из чёрных косточек армию и повёл её на битву с белыми косточками.
На этой уютной кухне события уходящего дня казались дурным сном. Дэн почти забыл о слепой старухе с ожогом, о светящемся сгустке света и о мёртвом водителе в поле.
Только по дороге домой, когда солнце уже село и на небе замерцали первые звёзды, он снова вспомнил о человеческом лице, которое едва различимо видел сквозь затемнённое стекло машины. По телу пробежал холодок.
Ноги сами понесли его вперёд. Парень запрещал себе смотреть по сторонам. Изогнутые деревья и кусты напоминали ему каких-то старых ведьм и чудовищ.
Он закрыл калитку на крючок, как будто забор мог спасти его от всех ночных страхов. Возле двери, под половиком, руки быстро отыскали ключ, оставленный дедом.
Дэн тихо прошёл по скрипящим половицам в дом, поднялся по лестнице и лёг на свою кровать. Его сразу сморило в темноте, глаза начали слипаться. Но любопытство пересилило сон. День был таким насыщенным, что Дэн ни разу не залез в свой смартфон. Парень потянулся к тумбочке и провёл по экрану старого, подержанного устройства. Он выменял его на городском базаре у туриста в обмен на два наконечника от стрел, которые нашёл на берегу реки. Древние находки очень заинтересовали туриста, а у Дэна они всё равно болтались в кармане без дела. Старенький смартфон работал медленно, но там было несколько игр, и ещё иногда работал интернет.
Дед просил его не тратить средства без надобности и не торчать сутками в сети.
Парень ввёл в поиске «полудница» и наугад открыл пару картинок. На одной он увидел старую гравюру, где над косарем, сморённым жарой, склонилась девушка в сарафане и венке из ромашек. Косарь уронил голову на грудь, а она развевала над ним густые волосы.
На второй картинке на парня уставилось уродливое лицо с высоким лбом и тёмными глазницами. Белое лёгкое платье было порвано, худые плечи обтянуты серой кожей. Она стояла посреди ржаного поля и ждала. Не его ли?
Дэн поспешно выключил экран, отложил смартфон в сторону и закинул руки за голову.
Он лежал в темноте и думал о том, что это не так уж плохо, если к тебе приходит пышущая жаром красивая русая женщина с васильковыми глазами в белом полупрозрачном платье. Но тут же вспомнил вторую картинку, сильный ожог на ноге, поморщился и перевернулся на бок. В комнате забыли проветрить. Душно. Он с головой закрылся простынёй, спрятался от всего мира.
Ему казалось, что скоро произойдёт что-то страшное, но одновременно его радовала мысль о том, что, может быть, привычный уклад жизни от этого изменится.
Мысли начали путаться, перед глазами поплыли оранжевые круги…
…На него смотрели тысячи глаз. Сотни зрителей собрал на своих склонах Великий курган – курган Скачек. У подножья толпились попрошайки, хромые и собаки. Между ними с криками носились дети. Солнце заливало широкую равнину, сплошь истоптанную конскими копытами.
У родника, бившего неподалёку, мельтешили черпальщики. Они наполняли глиняные сосуды с лямками, которые надевались на спину, после чего поднимались вверх по склону. Один продавец воды наклонял сосуд, а другой садился на колено, терпеливо ожидая, когда первый наполнит протянутые чаши. За воду платили фруктами и сыром, иногда бронзой.