Полукровка
Шрифт:
– Подбросить вас до поселка?
– Незачем. Взлетать ночью будешь?
Я не успела ответить.
Рядом с нами завис илловский катер.
Сражаться нечем, и все же я надела шлем. «Боевая готовность», подумала я, с новым восторгом ощущая пощипывание кожи под датчиками. Посмотрим.
– Откуда им знать, что мы здесь? – пробормотал Алик. – Это может быть просто проверка. Типа, может, уже получится войти.
Я даже слов не стала тратить на такую глупость. Проверка, ха! Удивительнее, что они не накрыли катер ни в первый полет, ни во второй!
Из
– Мы знаем, что вы здесь. Выходите. Покоритесь воле Повелителей и будете прощены.
– Кто-нибудь хочет выйти? – порядка ради спросила я.
Никто не ответил.
Тогда я подняла корабль. По косой, чтобы пролететь прямо над иллом и его катером. И переключилась на плазменные движки.
Я чуть не упустила их. Опаленный плазменниками катер качнулся на боковом экране, уходя вниз и влево. Торможение вдавило меня в кресло, я услышала, как выругался сзади Алик, но мне не до него, я вильнула, катер ушел вниз, еще ниже… сейчас я должна висеть прямо над ним.
– Посадка, – шепчу я. Шепчу, сама не веря…
Садиться на плазменных движках – тонкий и сложный маневр. Но не от сложности меня бьет дрожь. Посадка на плазменниках – запретный прием. Способ выжечь все живое под кораблем. Подсудное дело. Не думала, что когда-нибудь пойду на это. Корабль тряхнуло, повело вбок, прибавляю мощность до пика… продержать минуту… до нуля… и на последнем запасе – вбок. Корабль качнулся, вжимаясь в грунт рядом с оплывшим остовом катера Повелителей.
– Ну ты, кошка, даешь, – прошептал Алик.
– Я такая же кошка, как ты мартышка, – разозлилась вдруг я.
– Альо! – Алик расхохотался и раскинул руки, – ради твоих прекрасных голубых глаз я готов объявить себя орангутангом! Разве мог я мечтать, что увижу такое! Вот это я понимаю, жизнь прожита не зря!
– Посадка на плазменных движках, – сухо прокомментировал Степаныч. – Пожизненная дисквалификация с конфискацией корабля, при наличии жертв смертная казнь.
– И верный волчий билет для членов экипажа, – добавил Алан.
– Ого! – Алик присвистнул и отдал мне честь. – Ты знала?
– По-твоему, капитан может не знать законы? Только отныне я не собираюсь соблюдать их по отношению к иллам.
– Правильно, – кивнула Яся. – Они первые вывели отношения с нами за рамки законов. С любым из нас. Альо, я не думаю, что имеет смысл ждать ночи.
Я тоже не думаю. Больше того, я уверена – взлетать надо немедленно. Но… Яся, Алан, Степаныч! Высадить их здесь сейчас – все равно, что прямо отдать в руки иллам. Хотя… меня осеняет:
– Алан, ты должен водить катер!
– Конечно. Давно не летал, правда, ну да что там, справлюсь.
– По крайней мере, это шанс. Бери катер, улетайте подальше отсюда. А я сразу взлетаю.
Яся обняла меня, Алан пожал руку Алику. Степаныч вздохнул тяжело:
– Ох, ребята… ладно, с богом, что ли.
С богом, что ли…
Я подождала, пока катер отлетит за холм. И бросила корабль вверх. Вверх, вверх,
Конечно, я не застала их врасплох. Я и не надеялась! Но мне казалось, что можно будет успеть уйти в прыжок в кутерьме маневрирования, все же остановить даже невооруженный корабль не так-то просто. Как я могла предположить, что у иллов окажется Сеть! Я так привыкла думать, что это сугубый приоритет транспортной полиции Земли и Нейтрала…
Той Сети, что поджидала «Три Звездочки» на выходе из атмосферы, далеко было до полицейской, но много ли надо на кораблик свободного капитана! Четырех нейроспрутов хватит с избытком.
Я успела понять, что ничего не смогу сделать. Успела отщелкнуть предохранитель на красной кнопке под дисплеем. Успела нажать. Потом нейроспруты обвились вокруг корабля, жадно всасывая в себя энергию. И наступила темнота. Непроницаемая даже для меня.
– Всё? – спросил Алик.
– Всё, – ответила я.
– Жаль. А я думал, ты запустила самоликвидацию.
– Бесполезно. Нейроспруты успели бы загасить реакцию. – Конечно, если бы оставалось хоть что-то из боезапаса… но что толку жалеть о том, чего нет! – Зато я успела стереть информацию.
– Как думаешь, они убьют нас сразу?
– Вряд ли. Уж если на захват не пожалели иейроспрутов… – Я сняла шлем, небрежно бросила на пульт. Больше не понадобится.
– Может, им вовсе не мы нужны, а корабль.
– Посмотрим.
Мы замолкаем. Абсолютная тишина давит на уши – ни шороха движков, ни чуть слышного потрескивания компьютера. Ни даже гудения воздухообмена. Мертвая, неестественная тишина.
– Мы не задохнемся? – шепчет Алик.
– Не успеем. – Я тоже говорю чуть слышно, в этой тишине давит страх, первобытная какая-то, древняя и непонятная жуть. – Спруты отпадут где-то через полчаса.
– А что потом?
– Потом они войдут.
– И мы ничего не сможем сделать?
– Не думаю, что нам позволят лишние движения. Зря ты полетел.
– Брось. Что толку было сидеть внизу.
И в этот момент меня осенило. Нет, ну почему хорошие мысли никогда не приходят вовремя!
– Какая же я дура, – прошептала я. – Так просто. Все могло быть так просто!
– Что? – спросил Алик.
– Уйти в прыжок. Только и надо было – уйти в прыжок из атмосферы!
– Но ведь так не делают?
– Не потому, что не получится. Это, знаешь… как правила хорошего тона, что ли?
Прыжок из атмосферы может вызвать разные последствия на планете, но все они будут катастрофичны. В большей или меньшей степени. Есть вещи, которые даже не надо регулировать законами. Действует «золотое правило» – не делай другим того, чего не хочешь себе. Действует… сначала осознанно, а со временем входит в кровь и плоть, становится естественной нормой. Вопрос выживания… а потом вдруг такая естественная, такая правильная привычка стоит тебе свободы – ну, и что там воспоследует.