Полукровка
Шрифт:
На что она надеялась, когда брала слово? На него? На то, что он поддержит ее после всего, что она сделала? После того, как заявилась сюда со своим любовником, пренебрегая всеми правилами приличия и показывая, насколько презирает его?
— Сиди, — зашипел Фуиджи. — Если война начнется, мы сможем выбыть из игры, объявив о ее предательстве, и открестимся от этого конфликта. Она сама подписала себе приговор.
Урджин сидел и смотрел на фигуру в черном плаще, освещенную лучом прожектора. Он ощущал холод, источаемый ее телом. Он не хотел его чувствовать, но был не во власти с этим бороться.
Урджин медленно встал со своего места и произнес:
— Я могу подтвердить ее слова, потому как вместе с ней и ее кузиной Назефри этих существ видели я и мой брат Камилли.
Зал замолчал. Свет ослепил его, отрезав от окружающего мира и принуждая сконцентрироваться на собственных словах.
— Означает ли это, что Доннара так же утверждает о возможном существовании неизвестной расы, которая похожа на олманцев, говорит с ними на одном языке, но, в то же время, не является представителями их рода? Расы, которая враждебно настроена по отношению к этой планете и может быть причастна к событиям, обсуждаемым на этом собрании?
— Да! — громко ответил Урджин и в гневе стукнул кулаком по столу.
Она опять победила, будь она проклята…
Глава 29
Как же он ненавидел ее. Он хотел встретиться с ней лицом к лицу, чтобы взглянуть в глаза этому мерзкому существу, превратившему его собственную жизнь в ад. Он едва ли дождался окончания заседания, и как только делегаты поднялись со своих мест, придя к обоюдному решению о сотрудничестве в расследовании неизвестных происшествий, Урджин кинулся за ней в след.
Но она была быстрее. Проскочив в толпе, она затерялась в одном из коридоров своей резиденции, оставив его ни с чем.
— Тебе не следует ее искать.
Урджин обернулся на голос и встретился взглядом с холодными синими глазами, принадлежащими Зафиру.
— Ты, — выдавил он из себя и его руки сжались в кулаки.
— Я, Урджин. И если ты думаешь, что сможешь меня ударить, знай, что я в любом случае сильнее.
— Ублюдок! — закричал Урджин и попытался нанести Зафиру сокрушающий удар в челюсть, но вдруг замер на полпути.
Его руку что-то сковало в пространстве, и он не мог пошевелить даже пальцем.
— Это называется энергетический блок, Урджин. Так же, я могу парализовать все твое тело.
— Чего тебе надо?
— Не смей приближаться к ней. И передай своему кузену, что я не давал своей сестре разрешения выходить замуж за одного из доннарийских ублюдков.
— Сам скажи об этом Камилли. Или боишься, что доннариец выбьет из тебя всю спесь?
Зафир громко расхохотался.
— Насколько же ты глуп, Урджин! Все, что ты принес вместе с собой на эту планету — это горечь и разочарование. Они обе находятся под моей защитой. И последнее слово останется за мной, запомни это.
— Твое право так думать. Однако, спроси у Эсты о том, как она стонала, когда исполняла свой супружеский долг в постели со мной. Может быть, ей наплевать на то, что ты думаешь?
Зафир в гневе поднял руку, но оклик Науба заставил его остановиться.
— Зафир, Урджин? Что здесь происходит?
Науб вместе со Стефаном подошли к ним.
— Ничего, дядя. Мы немного поговорили с Наследником, и теперь я могу идти.
Зафир быстро кивнул Императору и удалился.
— Вы изначально все это планировали? — не без злобы в голосе спросил Урджин.
— Я знал, но планировать ничего не пытался. Эста только сегодня рассказала мне, что ты все знаешь.
— Где она?
— Это не важно. Когда-то я говорил тебе о том, что она не останется на Олмании, если ваш брак потерпит крах. Она верна своим традициям.
— И она даже не удосужилась встретиться со мной лицом к лицу? — взревел Урджин.
— О чем ей с тобой разговаривать?
От такой наглости Урджин потерял дар речи. Он стоял и смотрел на человека, который обманул его точно так же, как и его жена, и при этом делал вид, что ничего особенного не произошло!
— Вы издеваетесь надо мной?
— Нет. Я благодарен тебе за то, что ты исполнил свой долг и сказал правду.
— Долг? Я еще был Вам что-то должен?
— Нет, — подал голос Стефан. — Нам ты не был должен ничего. Только своей совести, Урджин, и я очень рад, что она у тебя, как оказалось, все еще есть…
Науб, едва кивнув головой в знак того, что разговор окончен, удалился прочь. Стефан еще несколько минут смотрел на Урджина.
— Ты еще что-нибудь хочешь мне сказать?
— Нет, Урджин. Нам не о чем говорить, — с этими словами и он пошел прочь.
— Теперь ты понял, с кем имел дело? — из-за спины спросил его отец.
Урджин несколько минут молчал, будто переваривая все, что произошло, а затем спокойно ответил:
— Нам пора улетать домой.
— Как скажешь, Урджин. Здесь нам действительно больше нечего делать.
С того момента время для Урджина остановилось. Все его надежды и стремления были погребены под обломками его собственной гордости, которую она растоптала в один момент. Лежа на своей кровати в каюте корабля, он закрывал глаза, в надежде уснуть и забыться, провалившись во тьму беспамятства, но Эста приходила к нему и во сне, такая хрупкая, беззащитная и нежная, и сводила его с ума. Она издевалась над ним, целуя в губы и отдаваясь во власть его рук с такой преданностью и желанием, что он на мгновение забывал о том, что это ее игра и признавался ей в любви. Он надеялся, что это изменит что-нибудь. Что она услышит его и скажет, что то же любит его и никогда не оставит одного. Но как бы громко он не кричал о своих чувствах, она все равно не слышала. И продолжала делать все то, что ей так легко удавалось, разрывая его сущность на множество осколков, мерцающих в грязи из ее предательства и безразличия. Он не хотел больше спать, но как бы ни старался держать уставшие веки над воспаленными глазами открытыми все оставшиеся дни перелета, они все равно закрывались, и его кошмар возвращался к нему вновь.