Полукровка
Шрифт:
Рен резко опустил взгляд, пытаясь совладать с разбушевавшейся фантазией. Да что за…? В его жизни было немало красивых женщин, но ни одна не вызывала такого трепета и желания. А значит, это не его чувства, вернее, не совсем его… Нет, его, но не такие, как обычно. В общем, мужчина подозревал, что это очередное последствие его воскрешения необычной магичкой и проявление той самой неспособности сопротивляться, которая обнаружилась практически сразу. И, конечно, его мучения не могли на этом кончиться!
Услышав приказ, невольно вскинул на хозяйку удивлённый взгляд: помочь? Искупаться?
Мысли мыслями, но тело вновь покорялось чужой воле, подставляя девушке руку для опоры. И тут, как удар кастетом в висок — раб! Раб?! Но нет ни сил на сопротивление, ни желания противоречить, отрицая очевидное. Кто же ещё, если даже его тело не вполне слушается владельца, а лишь в дозволенных рамках?
И сразу всё встаёт на свои места: выбора не существует с тех пор, как застрявшую на цепи магического долга душу вернули в излеченное тело. С одной стороны, после стольких лет свободы, возвращение в положение зависимого и бесправного бесит. С другой, разве не он сам недавно принял решение, что будет подчиняться осознанно, чтобы не оказаться сломанным окончательно? Что меняет тот факт, что он, по сути, и не сможет противиться и бунтовать? Ничего. А сопротивляться и в самом деле невозможно — Рен уже убедился, но каждый раз получал какое-то извращённое удовлетворение от подтверждения своей полной беспомощности перед хозяйкой.
Пока длилась рефлексия в мыслях, тело действовало самостоятельно, отвечая на вопросы (конечно, что ей полное имя — раба удобно звать как можно короче, хорошо, что вообще не «эй, ты»!) и подчиняясь приказу раздеться. А имя у самой девушки красивое, напевное, почти эльфийское. Лиэри… Наконец-то Рен узнал, как зовут хозяйку.
И никакое самообладание не помогало справиться с дрожью, когда руки прикасались к такому желанному телу. Дозволит ли она когда-нибудь прикоснуться иначе? Сомнительно, но вдруг? Его осторожные действия девушке однозначно нравились. Хотелось, конечно, приписать то блаженное выражение лица своим заслугам, но причина явно была в возможности привести себя в порядок и расслабиться.
Глаза хозяйки раскрылись и взгляд вонзился, казалось, в самую душу, а Рен не сразу осознал сказанное: ему позволено задавать вопросы? И, как на зло, из множества вертевшихся на языке первым был озвучен тот, что полностью выдавал его малодушие и страх:
— То заклинание, для понимания языка, оно накладывается каждый раз в новом мире, госпожа?
Пока мужчина мысленно костерил свой несдержанный язык, Лиэри с недоумением рассматривала его, а потом неожиданно расхохоталась — громко, заливисто, но всё равно получалось как-то музыкально.
— А ты забавный. Боишься боли?
М-даа. Вопрос с подвохом: ответишь, что боишься — можно нарваться на презрение, ответишь, нет — ещё решит проверить порог чувствительности.
— Скажем, стараюсь избегать лишних неприятностей, если это возможно.
Всё
— Это хорошо. Значит, глупых выходок от тебя ждать не надо?
— Нет, госпожа. Я уже прекрасно понял, что не могу ни в чём сопротивляться вашей воле, а проверять, чем грозит прямое проявление неповиновения, нет никакого желания.
Кто бы знал, как тяжело дались Рену эти слова! Признаваться в собственной беспомощности для любого воина очень непросто. Но и пытаться изображать гордость и непонимание ситуации — глупость несусветная. Тем более для дроу подобное положение вещей — далеко не новость.
Лиэри подтверждающе кивнула.
— Проверить по поводу неповиновения и не получится, поскольку, с тех пор как я вернула твою душу в тело, это стало физически невозможным. Но вот если вдруг попытаешься замыслить что-либо против меня или во вред любой моей собственности, то сможешь почувствовать все нюансы магического наказания. А насчёт заклинания — нет, оно однократное, потому и такое болезненное, но зато сможешь понимать язык в любом мире, стоит только от тамошнего жителя услышать несколько слов. Ещё что-то интересно?
— Конечно, госпожа Лиэри. Каково теперь моё место? И… моя магия?
— Магию я блокировала, пока выясним все моменты. Опять же, ты не сможешь её использовать мне во вред, даже если тот будет маскироваться под проявлением заботы. Ну а насчёт места… Основная задача — сопровождение и защита, работа телохранителя, которая тебе хорошо знакома, насколько я поняла. Это скорее показатель моего статуса, чем насущная необходимость, да и скрыть от лишних глаз то, что вполне могу за себя постоять, будет совсем не лишним. Ладно, продолжим позже. Подай полотенце — скоро принесут обед, а потом выберем себе лошадей и отправимся в город.
Фух, значит, ночевать тут не придётся.
Телохранитель. Да, работа знакомая, вот только плохой из него охранник, как выяснилось в последний раз. Хотя… Раз хозяйка и сама может себя защитить, то помоги боги тем, кто решится напасть на столь могущественного мага, даже если сам Рен вновь не справится! Но вот о возможности исполнять им роль любовника девушка-то ничего не сказала. Дроу не могла обмануть внешняя молодость — эльфийки выглядели похоже сотни лет, так что он чувствовал под маской невинности вполне зрелую женщину. Проверяет? Возможно. Ведь интерес в её взгляде мужчине точно не почудился. Ну а раз Лиэри хочет показать, что его надежды и желания не в счёт, остаётся только смириться и ждать инициативы от девушки.
Всё как дома, да… Пора вспоминать.
Разговор прошёл довольно спокойно. Начинаю любить дроу, с их воспитанием в подчинении женщинам. И ведь понятно, что ситуация не доставляет удовольствия, более того — она ему непривычна (или скорее «отвычна») и дискомфортна. Но разумный подход заставляет идти на сделку с собственной гордостью, ради сохранения здоровья и крох достоинства. Хотя про крохи это зря, по крайней мере, я его за подобное поведение даже уважаю: не истерит, всё обдумал, принял решение и подчинился обстоятельствам. Для меня — сказка, а не мужчина!