Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)
Шрифт:
У Бедекера приоткрылся рот. Он потянулся за документом. Кадваладер с готовностью протянул его и позволил себе слегка ослабить галстук, наблюдая, как стремительно Бедекер листает страницы. Достав из бокового кармана большой темно-красный платок, он вытер лицо.
— А у вас тут жарковато! — пробормотал он.
Бедекер прочел последнюю страницу и протянул документ толстяку.
— Кажется, все в порядке, мистер Кадваладер, но могу вас заверить, что не отношусь к типу людей, которые рубят сук, на котором сидят. Если вы говорите о бессмертии для меня, то я и имею в виду бессмертие! Вам придется очень, очень долго ждать!
Кадваладер
— Мистер Бедекер, — сказал он, — никакие другие слова не могли бы обрадовать меня более!
— Что ж, — заявил Бедекер, — в таком случае, по рукам.
На этот раз мистер Кадваладер откровенно потер руки. Глаза его блестели, и Бедекеру даже показалось, что он глядит в два отверстия, за которыми бушует пламя. Но его мысль не задержалась долго на этом, потому что мистер Кадваладер протянул руку и извлек из воздуха большую дымящуюся печать. Затем он широко размахнулся и опустил ее на первую страницу документа. Послышался шипящий звук, и документ упал на пол, пылая по нижнему краю. Бедекер увидел, что в нижнем правом его углу остался оттиск печати. Он был похож на окружность с рогами посредине. Спустя мгновение огонь погас, и договор лишь слегка дымился. Бедекер нагнулся и поднял его.
— Да, здесь, похоже, все в порядке, — сказал он. — А теперь несколько вопросов, мистер…
Но комната была пуста. Ему показалось, что он слышит отдаленный хохот, но он не был в этом уверен, да и вскоре все стихло. Бедекер тщательно сложил документ и убрал его в ящик туалетного столика. Он улыбнулся своему отражению в зеркале, потом подошел к окну и импульсивным жестом отворил его, впустив в комнату холодный воздух. Он стоял, дыша полной грудью. Никогда в жизни не чувствовал он себя таким свободным, ничем не обремененным и абсолютно здоровым.
Это напомнило Бедекеру о его подносе со всеми этими лекарствами, пузырьками, бутылочками, примочками и книгой «Как стать счастливым во время болезни». Он взял поднос со всем содержимым, швырнул его за окно и довольно улыбнулся несколько секунд спустя, когда услышал, как все это стекло вдребезги разбилось о тротуар четырнадцатью этажами ниже. Повернувшись назад, он остановил взгляд на радиаторах центрального отопления. Горячий воздух дрожал над ними, и они казались кирпично-красными в свете лампы. Он осторожно подошел к ним и очень медленно приблизил руку, пока не почувствовал на ладонях и пальцах тепло. Раскалились докрасна, подумал он. Раскалились докрасна.
— Не попробуешь — не узнаешь, — пробормотал он. — Когда, как не сейчас!
Он крепко ухватился обеими ладонями за трубы, слыша шипение обожженной плоти, видя поднимающийся кверху дымок. Но не было никакого ощущения боли. Не было вообще никакого ощущения. Он отнял ладони и поднес их к глазам. Никаких следов. Он снова взглянул на раскаленные докрасна трубы и расхохотался. Продолжая смеяться, он с гордо — поднятой головой прошествовал к кровати и плюхнулся в нее. Он услыхал, как открылась дверь, и на пороге появилась испуганная Этель.
— Уолтер, — нервно спросила она, — с тобой все в порядке?
— Все ли в порядке? — переспросил он. — Этель, любовь моя, все просто великолепно. Превосходно. Лучше не бывает.
Он встал и подошел к туалетному столику. На нем рядом с набором щеточек лежала пилочка для ногтей. Он взял ее и, счастливо улыбаясь, с размаха всадил себе в ладонь. Этель вскрикнула и привалилась к косяку. Потом очень медленно открыла глаза и увидала улыбку чеширского кота на лице своего мужа. Он демонстрировал ей неповрежденную ладонь.
— Видишь, дорогая? Ладонь быстрее глаза! Не попробуешь — не узнаешь. Гляди же, дорогая… на нового Уолтера Бедекера!
Он снова захохотал, и его бурный, грохочущий, неуправляемый смех заходил туда-сюда по комнате, словно кочет по курятнику.
Этель с побелевшим лицом недвижно стояла у двери, думая о том, осмелится ли она выйти из комнаты и подойти к телефону. Или же в любой момент этот сумасшедший, стоящий перед ней, может сделаться буйным. Ее взгляд упал на лежащую на столике пилочку для ногтей. У нее замерло сердце, она до боли прикусила кулак и в ужасе уставилась на Уолтера. Пилочка была в крови.
Все последующие недели Этель Бедекер постоянно мучал вопрос, не предпочла ли бы она прежние дни теперешним. И не было ли непоправимой ошибкой ее замужество. И появление на свет. «Новый» Уолтер Бедекер оказался совершенно загадочным человеком.
Да, он перестал «болеть» по пять раз в месяц и выкрикивать свои невозможные требования. По сути, он и дома-то теперь бывал изредка. Но его новое поведение просто выбивало из колеи.
Первым сигналом о том, что теперь можно было ожидать от Уолтера, был телефонный звонок от страховой компании, обслуживающей одну строительную фирму. На Уолтера, как оказалось, свалилась стальная двутавровая балка, весящая около двух с половиной тонн. Ее поднимали на цепи на десятый этаж строящегося здания. Цепь оборвалась, балка пролетела триста футов, упала на Уолтера Бедекера и размазала его по тротуару. Десятника, руководившего подъемом, чуть не хватил удар. Когда он оправился, то очень-очень медленно подошел к ужасному месту. Он закрыл ладонью глаза из-за присущего каждому человеку страха от вида изуродованных тел. Чуточку раздвинул сомкнутые пальцы из-за также присущего каждому человеку любопытства при виде чего-то ужасного. Как выяснилось, и то и другое он делал совершенно напрасно, ибо Уолтер Бедекер выполз из-под балки абсолютно целехонький, лишь только одежда кое-где порвалась, да волосы слегка растрепались. Он громогласно объявил десятнику, что пусть тот побыстрее звонит своему адвокату, ибо он намерен затеять грандиознейшую тяжбу, которая прогремит по всему побережью.
Все это было рассказано Этель лишь для того, чтобы сообщить, что звонит представитель страховой компании и что он скоро прибудет к ним.
В тот же день Уолтер подписал отказ от иска и получил чек на пять тысяч долларов.
Это произошло в среду, а в субботу Уолтер оказался один в кабине автоматического лифта. По какой-то непонятной причине трос оборвался, кабина пролетела две тысячи футов и вдребезги разбилась, ударившись о дно шахты. Управляющий услыхал крик, бросился в подвал и открыл разбитую дверь. Бедекер лежал среди обломков.
Ничего не пострадало, даже его апломб. (Этот случай был улажен за тридцать восемь сотен долларов и сорок два цента.)
Неделю спустя Бедекер стоял перед сталелитейным заводом, когда здание вдруг окуталось дымом. Позже газеты писали, что это был самый сильный пожар за последние двадцать пять лет. По счастью, это случилось после пятичасового гудка, и в развалинах было найдено всего три тела, обгоревших до неузнаваемости. Бедекер был погребен под рухнувшей от огня стеной, но выполз на четвереньках к ногам пожарника, который упал в обморок, увидев его. Вся его одежда полностью сгорела, и это обошлось пожарникам в тридцать девять долларов пятьдесят центов вдобавок к тем десяти тысячам, которые им пришлось уплатить Бедекеру.