Полуночные тени. часть 2
Шрифт:
– Боюсь, вдруг снова плохое учуешь.
– Веришь, значит?
– Чего ж не верить. По тебе видно, что не шутишь.
– Если б еще понять, что там, – в приступе откровенности пожаловался Марти. – Обычно я просто знаю, что впереди опасность. А тут – бес его пойми, что за дела. Будто зовет: «поторопись».
– Сьюз? – переспросил Анегард.
– Ей там плохо, – будто само вырвалось у королевского пса. – Что-то ее пугает, а я ее страх чувствую. И все сильнее, понимаешь? Надвигается что-то. Эх, мог бы я летать, как Зиг… р-родственничек, где его носит, когда он так нужен?
– Там
– Да знаю, – отмахнулся Марти, – ну тебя, просто вспомнилось. Дергаюсь я, вот и несу чушь. Где мы хоть, долго еще?
– К вечеру доберемся.
Молодой Лотар, едва выбрались в знакомые ему земли, повел отряд напрямик, минуя все те места, которые запомнил Игмарт в пути на юг. Стороной объехали замок барона Грегора, Оверте тоже, как сказал Анегард, должны миновать: «По прямому тракту ехать спокойно и долго, а только кривыми тайными тропами иной раз выходит прямее, сам понимаешь». Марти тогда лишь кивнул: цену знающего проводника из местных он отлично представлял. Теперь же стало вдруг грызть нехорошее ощущение: словно он ищет Сьюз в темной комнате и постоянно немного промахивается. А едва попытался выбросить из головы это дурацкое сравнение, довериться Анегарду и ни о чем не тревожиться, стало вовсе худо: будто все в той же темной комнате врезался с размаху башкой в стену.
– Неспроста, – пробормотал он. И добавил громче: – Предупреждение это, вот что. Только одно на ум приходит: амулет, что я ей оставил, знак подает. Тогда летом, когда вы на Зигову нелюдь ходили – не знаю, что там со Сьюз случилось, она не рассказывала, но меня среди ночи аж подбросило, а ведь в Оверте тогда был. Вот и сейчас похожее.
– Что за амулет?
– Защитный, очень мощный. Разве что саму Старуху не остановит.
– А заодно тебе сигналит…
Догадывался Марти, почему так. Обещала ведь ему Звездная дева избранницу… Но Анегарду рассказывать показалось неправильным. Как будто Игмарт Герейн настолько в себе не уверен, что богиню зовет словечко за себя замолвить.
Да и не стоило называть истинную цену амулета даже другу. Такие вещицы хранят в тайне. Разве что любимым передают, и то – без пояснений. Как он сказал тогда Сьюз: «Пустячок на удачу».
Поэтому он лишь пожал плечами и сказал:
– Если все это окажется бредом и пустой паникой, я счастлив буду. Лучше выглядеть дураком, чем стать пророком беды.
– Я тебя дураком не назову, – хмуро отозвался Анегард.
Дальше ехали молча. Близость дома должна была бы вызвать в отряде оживление, но тревога командиров передалась всем. Никто не шутил о нагретых родными девками постелях, не гадал, что нынче будет на ужин, не перебирал, какими подвигами стоит похвастать. Казалось, все неосознанно ждут боя.
Чем дольше тянулся день, чем меньше оставалось до замка, тем острей становилось предчувствие беды. И когда спокойную сонную тишину заснеженного леса разбил далекий девичий крик, отряд не потерял ни мгновения.
– Туда, – махнул рукой Анегард. – К реке, берегом быстрей проскачем.
– От храма, – пробормотал Мано.
А Игмарт каким-то странным наитием понял, почему амулет Звездной девы так настойчиво звал его поспешить. Понял, что все равно
Сьюз так не хотела сегодня идти в храм, так маялась, пытаясь измыслить достойную причину остаться дома, что сама себе удивлялась. Все то время, пока Анегард где-то на юге выполнял королевское поручение, она не пропустила ни единого храмового дня – просила у богов удачи для брата. И еще для одного охламона, что уж там…
«Жаль, бабушки нет, посоветоваться не с кем», – Сьюз подошла к окну, вгляделась в заснеженный лес. Храм не был отсюда виден, хотя тропа к нему шла как раз в том направлении – за огромной елью, на вершине которой сидела сейчас всклокоченная ворона и словно тоже рассматривала замок, окна и, может быть, тех, кто глядит из окон на лес.
Жаловаться отцу на странные предчувствия – обзовет девичьей придурью, и дело с концом. Да еще Грегора в сопровождающие навяжет: охранять глупую доченьку, раз той вздумалось невесть чего бояться в родных землях.
Вот уж с кем вместе не хотела Сьюз обращаться к богам с просьбами, так это с бароном Грегором! Знала, чего тот просить станет. Может, оттого и все ее предчувствия?
В конце концов Сьюз решилась на хитрость: навязалась в компанию к тетушке Лизетт и девчонкам с кухни. Отец хотел было запретить, но Сьюз выдавила улыбку – хотела скромную, но получилась, пожалуй, откровенно жалобная! – и сказала:
– Но, батюшка, с кем же мне о сердечных делах посоветоваться? Не с Ланушкой же! Или к бабушке отпустите, пусть она мне объяснит, как у Жницы и Звездной девы о замужестве спрашивать.
Уж конечно, никуда ее отпускать отец не пожелал, вот и решил, что общество женщин из замковой обслуги – меньшее зло. Спросил, правда, как его драгоценная дочь дожила до своих лет, о таких вещах не зная, но уж тут Сьюз чистую правду ответила:
– Знахарке редко подходящий муж находится, а уж если найдется, сразу все ясно, богинь спрашивать не о чем.
Тетушка Лизетт, само собой, видела ее насквозь. Так и спросила:
– Что, не по сердцу старикан с тремя дочками? Ждешь королевского пса своего?
– Пока еще не «своего», но да, жду, – не стала отпираться Сьюз. – Приедет, тогда решу.
– Да что уж тут решать, и так понятно, – усмехнулась тетушка Лизетт. – Когда еще заметили, как вы друг на дружку смотрите. Эх, дело молодое… Только вот кто он, а кто ты? Не отдаст тебя наш господин за бродягу, пусть он хоть сто раз королевский гвардеец.
– Но ведь если он в королевской гвардии, значит, точно из благородных? Пока обо мне не знали, что я баронская дочка, наоборот – я ему не пара была. Помиловался бы со всей душой, а замуж не взял бы.
– Эх ты, девочка! Мало ли какой он благородный, пусть хоть самому королю ровня. А если жену привести некуда, кроме как в казарму, так нечего и жениться. Хотя как раз этого нам знать неоткуда, может, все у него есть. Вот вернутся, пойдет он к господину тебя сватать, тогда послушаем, верно, Сьюз?