Полуночный ковбой (сборник)
Шрифт:
Внизу лейтенант Лысенко, передававший показания эхолота в рубку, повернулся к подчиненным и повторил:
— Всплываем! Угол десять градусов!
Это было излишне, так как матросы уже повернули рули глубины и теперь наблюдали, как стрелка прибора медленно ползет к отметке десять градусов. Но Лысенко был молод и хотел как можно скорей научиться отдавать приказы. У него было круглое с мягкими чертами лицо и заячьи зубы. Он старался компенсировать свой мальчишеский вид манерами бывалого морского волка.
Из рубки последовали новые команды:
— Выпустить главный балласт!
Раздался звук, похожий на взрыв. Поток воздуха погнал воду
— Продуть носовые цистерны!
Теперь звук стал мягче и слабее, подлодка затряслась, запыхтела и зафыркала, пол резко накренился, однако матросы, работающие с вентилями, казалось, ничего не замечали. Они вращали рукоятки и двигали рычаги, будто угадывали команды, не сводя глаз с мигающих алых и зеленых лампочек датчиков, показывающих давление воздуха.
В рубке капитан через перископ увидел белопенные буруны по носу лодки, а потом высокий фонтан с брызгами, словно кит выпускал струю воды.
— Впередсмотрящих — на мостик, — произнес он и повел перископом на корму. Матрос откинул крышку люка, ведущего на мостик, и выбрался на него, еще залитый водой. За ним последовали старший помощник и второй впередсмотрящий. Подлодка выровнялась и неторопливо заскользила по поверхности. Командир отдал дальнейшие приказания:
— Следить за надводным положением. Начать вентиляцию. Открыть люк.
Хлопнув, откинулась крышка люка, и командира охватила струя теплого воздуха. Он повернулся и поднялся по трапу на мокрый мостик, где впередсмотрящие и Розанов всматривались в полоску суши. Командир глубоко вдохнул терпкий соленый воздух и приказал Крегиткину:
— Обе машины стоп. — Обратившись к Розанову, он произнес: — Должно быть, здесь сильное течение, нас очень быстро сносило.
— Нас и сейчас сносит, — отозвался Розанов, — но куда, не знаю. Наши карты этого района…
— Знаю, — перебил капитан, — все знаю. А теперь лучше убраться отсюда подобру-поздорову и поживей. Надеюсь, это совпадает с вашим желанием?
Розанов смолчал. Командир нажал на кнопку внутренней связи и произнес:
— Установить пост наблюдения за маневром. Обе машины — полный на поворот.
Снизу передавали команду, а командир крикнул в люк:
— Курс ноль-девять-ноль.
Послышался прерывистый грохот, и с обоих бортов изверглись облака сизо-белого дыма — это заработали дизели. Дым медленно рассеялся, и подлодка стала набирать скорость, круто разворачиваясь вправо. С глухим рокотом волны разбивались о нос. За вибрирующей кормой протянулся прерывистый пенный шлейф. Едва подлодка легла на заданный курс и увеличила скорость до двадцати узлов, микрофон в рубке чуть не лопнул от крика:
— Командир! Глубина восемь саженей! Пять! Две!
Что-то заскрежетало и зашипело, словно мощная струя пара. От резкого толчка трое на капитанском мостике рухнули ничком. Подлодка врезалась в отмель на несколько метров, задрав нос, как тюлень задирает голову, вылезая из воды. Двигатели продолжали работать, и лодку тянуло на отмель все дальше и дальше.
— Говно! — заорал капитан, вскочив на ноги. — Обе машины стоп! Обе машины полный назад! Выпустить весь балласт. Продуть все цистерны!
Снизу донеслись треск и шум, двигатели дали задний ход. Струи воды взмывали и опадали с грохотом, оглушавшим как артиллерийская канонада. Подлодка затряслась и задрожала, ходовые винты взбили песок и воду в кипящее месиво вдоль бортов. Однако, бросив взгляд на нос, капитан убедился, что все напрасно, — лодка безнадежно вгрызлась в песок. Тогда
— Стоп машины!
— Есть стоп! — откликнулся Крегиткин.
Двигатели затихли, был слышен лишь шум волн о корпус подлодки.
Командир и Розанов смотрели на береговую линию, расплывавшуюся в неясных сумерках. С моря задул холодный ветер, и командир вздрогнул:
— Если нас до сих пор не засекли, то сейчас и подавно не увидят. Дождемся прилива и снимемся с мели.
Розанов промолчал.
— Если вы поторопитесь, можно будет определить наши координаты по звездам. По крайней мере узнаем, где мы находимся.
Командир спустился в рубку. Розанов продолжал молча наблюдать за берегом. Говоря откровенно, его не очень занимало, где они находятся. Он пошел на подлодку добровольцем, чтобы избежать отправки в Корею офицером связи с армией Китая, и сейчас был бы рад очутиться где угодно, только бы подальше от азиатских «товарищей». В нем жил дикий страх перед ними с тех пор, как его деревня была разорена дотла китайскими отрядами, пришедшими из Маньчжурии. Он почти радовался тому, что лодка села на мель у мыса Код — куда уж дальше от Китая!
Розанов разглядывал остров и гадал, что-то делают сейчас его жители: чинят порванные сети или, может быть, готовят ужин из копченой селедки на торфяном огне в своих земляных хижинах. Нет, это он читал про Ирландию. Как же живут люди на американских островах? Розанову, кажется, не приходилось читать об этом. Впрочем, подумал он, во всем мире люди на островах должны жить одинаково.
ГЛАВА 2
На другом конце острова, милях в десяти от места, где лодка села на мель, праздник был в разгаре. Футбольная команда местной средней школы, которая с сентября прошлого года не одержала ни одной победы, только что выиграла со счетом 28:0 у неповоротливых здоровяков с материка. Ночной воздух звенел от автомобильных гудков, треска хлопушек и песен. Скамейки и деревья на Главной улице были украшены гирляндами серпантина, а поперек улицы полоскался лозунг «Да здравствуют наши!». Возбужденные юнцы, вперемежку с малышней и собаками, топтались возле аптеки. Прохожих они либо обсыпали конфетти, либо щекотали, либо щипали в зависимости от их пола, возраста и своего настроения. Школьный оркестр в парадной форме с аксельбантами, в киверах, из-под которых у девочек-оркестранток выбивались непослушные кудри, исполнял несусветную мешанину из гимна «Звезды и полосы вовеки» и марша «Наш вождь». Распорядители праздника, захмелевшие от восторга и осипшие от крика, кружили в своих старых побитых автомобилях по улицам городка, порой заглушая школьный оркестр собственным вариантом песни Бернса «За старую дружбу», состоящим из слов: «Мы победили, потому что победили, потому что победили», и так до бесконечности.
Неподалеку от Главной улицы, в баре, неизвестно почему называвшемся «Пальмовая роща», тоже праздновали победу школьной команды, хотя все, кто там находился, давно вышли из школьного возраста. В просторном зале «Пальмовой рощи», покрытом линолеумом, слева возвышалась стойка, доверху заставленная банками с пивом. Напротив стойки были «кабинеты», а попросту крохотные кабинки — в них обычно усаживались дамы или парочки, желающие хоть как-то уединиться. За телевизором в конце зала была дверь на веранду, откуда можно было пройти в подвал и мужской туалет. Где расположен женский туалет и есть ли он вообще, никто не знал и никогда не интересовался.