Полуночный маскарад
Шрифт:
— Я постараюсь… Но я не думаю, что нам обоим будет легко.
Джош, будучи человеком неглупым, решил, что мудро именно сейчас закончить этот разговор, пока жених и невеста еще по-людски говорят друг с другом.
— Ну так вот, моя дорогая, — сказал он сердечно, — я тебе говорил, что все уладится наилучшим образом. А теперь пошли, мы должны поскорее доставить тебя домой.
Глава 13
Следующий день Мелисса провела словно в полусне. Она смутно помнила, как принимала поздравления Захария, четы Манчестеров, что-то с ними обсуждала, но все казалось ей нереальным, будто происходило с кем-то другим. И даже когда вечером слуга из гостиницы принес записку от Латимера, девушка лишь машинально пробежала ее глазами, не воспринимая его упреков и угроз. Все это больше не имело никакого значения. Никакого! Через несколько недель она выйдет замуж за человека, которого едва знает, и угрозы Латимера поблекли в преддверии этого события. Почти не думая, что делает, Мелисса написала ответ, сообщая ему, что выходит замуж и что скоро он получит свои деньги.
Потом девушку охватило чувство безразличия ко всему происходящему. С ощущением нереальности она отвлеченно слушала рассказ Захария о том, что Доминик выдал ему крупную сумму денег на ремонт и переделки в доме перед свадьбой; глаза брата светились от радости.
— Знаешь, что я тебе скажу, Лисса? Я так рад, что ты выходишь за него замуж. Прекрасный парень. Я просто счастлив, что в день твоей свадьбы мы соберемся здесь, и тебе не придется стыдиться за дом!
Глубоко в душе Мелисса почувствовала обиду. Она никогда не стыдилась за свой дом. Но это было мимолетное чувство, и она, улыбнувшись Захарию, пошла в конюшню, которая в это время оставалась единственным местом, где девушка могла побыть наедине с собой.
Казалось, ничто не трогало ее. Мелисса безразлично слушала, как тетя Салли и Фрэнсис весело болтали о предстоящем событии; она едва ли заметила, что ее свадебное платье, подаренное Домиником, сшито из муслина с серебряной нитью и фантастически красиво; девушка отстранение взирала на растущую гору подарков, которые стали поступать в Уиллоуглен сразу после того, как были разосланы приглашения. Казалось, ее сознание отключено, она, как автомат, улыбается, движется, и все думали, что Мелисса ошеломлена любовью и внезапным поворотом судьбы.
Однако по мере приближения свадьбы эта оглушенность, защищавшая ее, стала таять. Она просыпалась ночами в полном отчаянии. Свадьба — не через несколько недель, а через несколько дней, и она станет женой Доминика Слэйда. И девушке все труднее было заставлять себя думать, что это происходит не с ней, что она проснется от кошмара и увидит все на своих прежних местах, как до того вечера, определившего ее судьбу.
Уже было невозможно не замечать перемен в доме. Снаружи здание блестело, покрытое несколькими слоями краски. Веерообразные двери и окна были декорированы красивыми зелеными гардинами. А внутри… Внутри — великолепные бархатные занавески, ковры покрывали отремонтированные полы, стены и потолки были покрашены в светло-голубой и персиковый цвета. Несколько новых предметов мебели привезли из Нью-Орлеана. Лужайка и кусты подстрижены, трава скошена. Уиллоуглен снова приходил в себя и стал таким, каким был во времена Джефри Сеймура. И хотя Мелисса сознавала, что все это делается ради нее, в глубине души она не могла не радоваться за брата, за всех обитателей Уиллоуглена. По крайней мере, думала она, от ее глупости хоть кому-то будет польза.
Даже Латимеру были заплачены проклятые деньги. Доминик передал ей золото, как и обещал, и это слегка укололо девушку, — ведь Фолли уже не целиком принадлежал ей. Но в то же время Мелисса почувствовала, что с ее плеч свалилась тяжелая ноша, когда они вместе с мистером Смитфилдом подготовили документ, свидетельствующий о том, что последние долги отца заплачены. Более того, мистер Смитфилд все уладил, и Мелиссе не надо было самой нести деньги Лагимеру, виновнику всех ее несчастий.
Через три дня после объявления о помолвке Доминик уехал в Тысячу Дубов, где он должен был проверить ход работ и подготовить жилье в главном доме, и вернулся в Батон-Руж только одиннадцатого августа, когда Мелисса уже начала забывать, какое влияние на ее чувства оказывало его присутствие. И, сидя за столом, покрытым льняной скатертью, за обедом в Дубовой Лощине по его возвращении и глядя на лицо жениха, она была потрясена необычайностью впечатления, вызванного очарованием этого человека.
Салли и Джош пожелали поднять тост за пару, вступающую в брак. Но Мелисса думала только об одном-единственном человеке из всех присутствующих, мужчине, который скоро станет ее мужем. Она незаметно бросила взгляд на его лицо и, заметив на нем выражение надменности и презрения, слегка вздрогнула. Каким он будет мужем? Жестоким? Или таким мотом, как ее отец? Или великодушным и проницательным, как ее дед? Да, он волнует ее, думала девушка, но достаточно ли этого для счастья в замужестве? Для того чтобы доверить ему свою жизнь? В этом у нее не было уверенности. Слишком многое из сказанного о нем Джошем всплывало у Мелиссы в памяти, и она напряженно сидела за столом, не позволяя себе замечать приятный изгиб губ Доминика, его веселый смех, иронию в глазах и ямочки, когда он улыбался. Он не должен ей нравиться! Ее вынудили выйти за него замуж, и она не собирается стать его рабыней.
Может быть, другие и ослеплены его очарованием, но Мелисса не входит в их число.
Доминика беспокоил напряженный вид девушки, он ставил его в тупик. Слэйд ожидал большей приветливости и не был готов к тому, что его будущая невеста встретит его так холодно. «Что ей еще надо?» — размышлял он. Мелисса получила богатого мужа, а Доминик — красивую, но взбалмошную жену. Неужели ей не надоело делать вид, что их свадьба ей не по душе? Должно же быть хоть какое-то чувство меры!
Однако дни летели, и Доминик чувствовал, как растет его разочарование, вызванное холодностью невесты. Ему редко удавалось побыть наедине с Мелиссой, и девушка явно стремилась избегать его общества. Слэйду уже не верилось, что он держал ее в своих объятиях! По мере приближения дня свадьбы его недоумение росло. Однако ему льстило впечатление, которое его невеста производила на родственников, когда он знакомил их. Все члены его семьи, жившие в усадьбах вокруг Батон-Ружа, были очарованы ее улыбкой, ее грацией, — в том числе и Леони, приехавшая вместе с Морганом за два дня до свадьбы: подойдя к Доминику после знакомства с Мелиссой, она бросила на него сияющий взгляд и тихо сказала:
— Ну, теперь посмотрим, мой друг! Я ведь говорила: единственное, чего тебе не хватает, — это жены. Доминик, она прекрасна! Она как раз то, чего бы я желала для тебя! — И Леони озорно добавила:
— Особенно мне приятно, что она не влюблена в тебя по уши. Ты был бы несчастлив, женившись на девушке, для которой любая твоя прихоть явилась бы законом.
Доминик надеялся, что Леони не заметит холодность Мелиссы к нему, что невестка не будет сыпать соль на раны, и неуверенно заявил:
— Да, послушная жена мне бы наскучила. Ты знаешь меня. В порыве искренности он добавил:
— Я уверен. Мелисса мне никогда не наскучит. — Доминик умолчал о своем предчувствии, что Мелисса станет раздражать его, даже бесить, и тем не менее он будет у нее в плену.
И на самом деле он был в плену. Невеста была к нему равнодушна, но это не мешало Слэйду неотрывно следить за ней взглядом, вспоминая сладость ее губ и гибкость тела. И если он ждал дня свадьбы без особого восторга, то с предвкушением следующей за ним ночи. Конечно, он предпочел бы, чтобы не только физическое влечение связывало его с Мелиссой, но если оно единственное, что им дано, то он хотел полностью этим воспользоваться. Доминик заказал в Натчезе для их спальни в Тысяче Дубов роскошную кровать: широкую, с мягкими пышными перинами, пологом из золотистого шелка; ему представлялась обнаженная Мелисса на ней…
Наконец настал канун свадьбы. Собрались гости и друзья, соседи Сеймуров. Вряд ли кто-нибудь из живших вниз и вверх по реке между Натчезом и Нью-Орлеаном не знал, что завтра Доминик Слэйд берет в жены Мелиссу Сеймур.
Джулиус Латимер, конечно, тоже узнал об этом, получив записку от Мелиссы и свои деньги. И к тому же он с сестрой тоже были приглашены. Мелисса, конечно, предпочла бы его не видеть на торжествах, но это было невозможно. И она успокоила себя тем, что может больше его не бояться и в силах заставить себя встретить его на людях вежливо.